Павлов, Карп Александрович

Павлов Карп Александрович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Начальник ГУ СДС «Дальстрой»
19.12.1937 г. — 11.10.1939 г.
Предшественник:	Берзин Эдуард Петрович
Преемник:	Никишов Иван Фёдорович
Рождение:	1895(1895) г. Смоленск
Смерть:	18 мая 1957(1957-05-18) г. Москва
Место погребения:	Ваганьковское кладбище (уч. 30), г. Москва
Партия:	РКП(б)—ВКП(б)-КПСС
Военная служба
Звание:
Награды:

Па́влов Ка́рп Алекса́ндрович (1895, Смоленск — 17 мая 1957, Москва) — руководящий работник органов и организаций ВЧК, ГПУ, НКВД СССР, в 1937—1939 гг. — директор (начальник) ГУ СДС «Дальстрой», генерал-полковник (1945).

Биография

Родился в 1895 году в семье железнодорожного рабочего. Образование получил в смоленском ремесленном училище (1913), после чего работал слесарем, электромонтёром, надсмотрщиком телеграфа в телеграфной конторе.

В мае 1915 года призван в армию, монтёр телеграфной роты в крепости Свеаборг.

С августа по декабрь 1917 года — комиссар телеграфа ст. Белоостров Финляндской ж/д, телефонист на Петроградской телефонной станции, комиссар телеграфа Наркомата путей сообщения РСФСР, а с мая по июль 1918 года — нач. связи штаба Урало-Оренбургского фронта.

Член РКП(б) с сентября 1918 года.

В июле 1918 года переведён на работу в органы ВЧК: был комиссаром-следователем прифронтовой ЧК 2-й армии, следователем, зам. начальника и начальником следственных частей в Самарской, Казанской, Уфимской, Омской и других ЧК, зам. начальника особого отдела и заведующим следственной частью ОО 5-й армии. С сентября 1921 года возглавлял следственно-оперативные части в Иркутской, Новониколаевской, Башкирской, Гомельской ЧК (ГПУ).

С 5 июля 1923 года — начальник Гомельского губотдела ГПУ, с 22 ноября 1924 года — начальник Ставропольского окружного отдела ГПУ, с 17 марта 1928 года — начальник Чеченско-Грозненского объединенного отдела ГПУ, с 10 ноября 1929 года — начальник Донского окружного отдела ГПУ, с 1 октября 1930 года — начальник Шахтинского и с 31 марта 1931 года — Пятигорского оперативного сектора ГПУ.

С 8 сентября 1932 года — 2-й зам. полпреда ОГПУ (с июля 1934 г. — зам. начальника Управления НКВД) по Восточно-Сибирскому краю. С 17 декабря 1934 года — начальник УНКВД Красноярского края.

С 17 октября 1936 года — зам. начальника УНКВД Азово-Черноморского края, с 29 июня по 20 октября 1937 года — нарком внутренних дел Крымской АССР.

В ноябре 1937 года переведён в центральный аппарат НКВД и назначен зам. директора государственного треста «Дальстрой». После ареста в Москве директора «Дальстроя» Э. П. Берзина c 19 декабря 1937 года старший майор госбезопасности К. А. Павлов становится директором треста (с 08.06.1938 г. — начальником ГУ СДС НКВД СССР) «Дальстрой». Одновременно с Павловым в «Дальстрой» прибыла группа кадровых чекистов из запаса НКВД СССР, заместивших единомышленников Берзина на руководящих должностях треста.

С вступлением Павлова в должность руководителя «Дальстроя» в тресте заканчивается период относительного «берзинского либерализма» и начинается жестокая эксплуатация заключённых, получившая название «гаранинщина» — по имени начальника УСВИТЛа того времени — полковника С. Н. Гаранина.

Однако:

"… именно К. А. Павлов своим приказом от 22 мая 1938 г. установил для заключённых, занятых непосредственно на вскрыше и перевозке торфов, добыче и промывке песков, обслуживании механических дорожек, промприборов, продолжительность работы в первую смену 11 часов, во вторую — 10. Причём не просто установил, а сделал нормой, потому что приказал «уплотнить работу» горняков, «организовав её без выходных дней, введя вместо них пересменки».

Приказом от 11 июня 1938 г. К. А. Павлов разрешил «задерживать заключённых на работах до 16 часов рабочего времени». «Затрачиваемые дополнительно 5 часов, — отмечал он, — оплачивать вознаграждением по нормам выработки и давать дополнительное питание за 5 часов работы — половины установленного пайка по категориям». Когда же заканчивался горно-добывающий сезон, К. А. Павлов издал ещё один очень жёсткий приказ. В нем, датированном 14 сентября 1938 г., говорилось: «Сократить время на обеденный перерыв днем до 20—30 минут, обед перенести на вечернее время после работы. Вместо обеда работающим в забое забойщикам давать горячее блюдо или закуску с горячим чаем за счёт производства».

— Козлов А. Г. Гаранин и «гаранинщина».

В то же время, К. А. Павлова отличала и высокая требовательность к себе самому:

«В августе 1939 г. ход летнего промывочного сезона в Дальстрое был нарушен чрезвычайными обстоятельствами: 22—24 августа на трассе прошли сильные ливневые дожди. Мощные ливни охватили территорию современных Сусуманского, Тенькинского и Ягоднинского районов Магаданской области. Горизонт воды в створе моста через р. Колыму поднялся по отношению к нормальному уровню на 11,5 м. Все посёлки, расположенные на побережье р. Колымы и её притоков, были затоплены. Создалась реальная угроза срыва пролётных строений моста, потеря которого грозила катастрофическими последствиями. На левом берегу р. Колымы находились объекты двух крупнейших золотодобывающих управлений Дальстроя (СГПУ и ЗГПУ). Люди на приисках, разведках и других предприятиях могли надолго оказаться без продовольствия и связи. Положение могло чрезвычайно усложниться в связи с наличием в Северном и Западном горнопромышленных управлениях многих тысяч заключённых.

Начальник Дальстроя К. А. Павлов, срочно прибыв на место стихийного бедствия, взял руководство в свои руки. По всей длине моста через р. Колыму были поставлены тяжело нагруженные машины, которые своей тяжестью помогли выстоять деревянным конструкциям под напором потока воды. Заключённые и вольнонаёмные были переброшены на борьбу с наводнением и на восстановление движения по трассе.

… Здоровье самого начальника Дальстроя оказалось подорвано, так как он два дня находился на мосту через р. Колыму под проливным дождём, и в начале сентября К. А. Павлов уехал „по болезни на лечение в г. Москву“, но на Колыму он больше не вернулся.»

— Зеляк В. Г. Пять металлов Дальстроя: История горнодобывающей промышленности Северо-Востока России в 30—50-х гг. XX в.

11 октября 1939 года К. А. Павлов покидает пост начальника «Дальстроя».

21 мая 1940 года Павлов назначен зам. начальника Управления горно-металлургической промышленности ГУЛАГ НКВД СССР.

С 19 августа 1940 года по 26 февраля 1941 года — начальник Управления по строительству заводов и горно-рудных предприятий черной металлургии ГУЛАГа. В тот же период, с августа 1940 г. по февраль 1941 г. — зам. начальника ГУЛАГ НКВД СССР.

С июля 1941 года — зам. начальника, а с 23 августа 1941 года — начальник созданного в системе НКВД СССР Главного управления оборонительных работ (ГУОБР, Главоборонстрой), впоследствии (15.10.1941) переданного в состав Наркомата обороны СССР.

23 мая 1942 года Павлов вернулся в систему НКВД и стал начальником Главного управления строительства шоссейных дорог (ГУШОСДОР) НКВД СССР.

9 июля 1946 года К. А. Павлов был освобожден от должности, и в ноябре (по Н. Петрову — с 1 сентября) 1946 года уволен в отставку по болезни и отправлен на пенсию.

Однако, полтора года спустя, 11 марта 1948 года министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов назначил К. А. Павлова начальником строительства Волго-Донского канала, опять-таки возводившегося руками заключённых, но уже 18 марта 1949 года Павлова вторично отправляют на пенсию.

18 мая 1957 года, вскоре после XX съезда КПСС, начавшейся кампании по разоблачению культа личности и за полторы недели до ликвидации «Дальстроя», К. А. Павлов застрелился. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

Звания

• Старший майор государственной безопасности — 29.11.1935 г.
• Комиссар госбезопасности 2-го ранга — 02.02.1939 г.
• Генерал-полковник — 09.07.1945 г.

Награды

• Три ордена Ленина — 01.02.1939, 20.10.1944, 21.02.1945 г.
• Два ордена Красного Знамени — 21.02.1942, 03.11.1944 г.
• Орден Трудового Красного Знамени — 20.09.1943 г.
• Пять медалей
• Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ».

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb370.htm Павлов К. А.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
• Магадан. Конспект прошлого/ Сост. и авт. вступ. статей А. Г. Козлов. — Магадан: Кн. изд-во, 1989. С. 76. ISBN 5-7581-0066-8
• Вяткин В. С. Человек рождается дважды: Роман-трилогия. — Магадан: Кн. изд-во, 1989—1990. — Кн.1, 2, 3. — 2-е изд. ISBN 5-7581-0030-7, ISBN 5-4581-0036-6.

Ссылки

• [www.simbir-archeo.narod.ru/Russian/20vek/golgofa/zk/pavlov.htm Материалы сайта «Симбир-Архео». Павлов Карп Александрович].

Отрывок, характеризующий Павлов, Карп Александрович

Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.