Павлов, Павел Андреевич

Павел Андреевич Павлов
Дата рождения	19 февраля 1892(1892-02-19)
Место рождения	Тбилиси, Российская империя
Дата смерти	18 июля 1924(1924-07-18) (32 года)
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР
Годы службы	1914— 1917 СССР СССР
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России

Па́вел Андре́евич Па́влов (19 февраля (2 марта) 1892, Тифлис — 18 июля 1924, близ Гуанчжоу, Китай) — советский военачальник, участник первой мировой и гражданской войны.

Биография

Родился в семье офицера. Отец — генерал-лейтенант царской армии Андрей Павлович Павлов. Мать — Анастасия Александровна Хотяинцева. Учился в Тифлисском кадетском корпусе. Будучи студентом Петербургского политехнического института (1909—14), дважды арестовывался (в 1910—11 и 1914) за революционную деятельность. Исключен из института, и как военнообязанный, призван в армию. Как имеющий высшее образование и сын генерала направлен в Павловское училище, но по представлению жандармского управления ему было отказано в приеме.

С 1914 в армии, окончил Ораниенбаумскую школу прапорщиков (1915), участник 1-й мировой войны, штабс-капитан лейб-гвардии Волынского полка. В июне 1915 года ранен в грудь навылет у д. Брусниковой. В июле 1916 года получил осколочное ранение в ногу. В октябре 1916 года разрывом ружейной гранаты тяжело ранен в голову и получил общую контузию под д. Шельнов.

В 1917 член комитетов (от полкового до фронтового). В 1918 командовал партизанским отрядом в боях с немецкими оккупантами и гетманщиной. В январе 1919 вступил в РКП(б). В марте 1919 руководил разгромом банды Гончара в районе Фастова и подавлением восстания в Белой Церкви. Вел борьбу с бандами Зеленого, Соколовского и др. В 1919 киевский губвоенрук и губвоенком, в августе 1919 командовал правобережной группой 12-й армии. В сентябре — ноябре 1919 командир отделения стрелковой бригады в составе ударной группы Южного фронта. С декабря 1919 до 1921 успешно командовал бригадой и дивизией в боях против врангелевцев, махновцев и антоновщины. В 1922 и 1923—24 участвовал в борьбе с басмачами в Средней Азии. В марте-октябре 1922 года - помощник командующего, затем командующий Бухарской группой войск. В октябре 1922 отозван в Москву на учебу в Высшие академические курсы РККА с одновременным назначением начальником и комиссаром школы «Выстрел». В марте 1923 командовал 13-м стрелковым корпусом в действиях по разгрому басмачей в Восточной Бухаре.

В апреле 1924 командирован Советским правительством в Китай к Сунь Ятсену в качестве главного военного советника (работал под фамилией Говоров). Провел ряд мероприятий по укреплению китайской армии. Погиб при переправе через р. Дунцзян (утонул, оступившись при переходе с катера на паром). Урна с прахом доставлена в Москву. 20.12.1924 г. состоялись похороны в Москве на Коммунистической площадке Ваганьковского кладбища. На камне надпись: «Комкору 13 Павлу Андреевичу Павлову, погибшему в июле 1924 г. в борьбе за дело освобождения трудящихся. Реввоенсовет СССР».

Награды

Награждён 2 орденами Красного Знамени, Бухарской Золотой звездой 1-й степени и именным золотым оружием. Имел 4 боевые награды до 1917 г.

• орден Святой Анны 4-й степени
• орден Святой Анны 3-й степени
• орден Святой Анны 2-й степени
• орден Святого Станислава 3-й степени
• орден Святого Станислава 2-й степени
• Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом
• 2 ордена Красного Знамени РСФСР
• Орден Красной Звезды Бухарской НСР 1-й степени
• Именное золотое оружие

Литература

• Быков Д. В. Комкор Павлов. — М., 1965.
• Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае. — М.: Наука, 1964.

См. также

• Академия Вампу

Ссылки

• [www.regiment.ru/bio/P/8.htm Российская императорская армия]

Отрывок, характеризующий Павлов, Павел Андреевич

В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.