Паг
| Паг хорв. Pag | |
 | |
| Вид на остров Паг с хребта Велебит | |
| 44°29′11″ с. ш. 14°57′15″ в. д. / 44.48639° с. ш. 14.95417° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.48639&mlon=14.95417&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 44°29′11″ с. ш. 14°57′15″ в. д. / 44.48639° с. ш. 14.95417° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.48639&mlon=14.95417&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Адриатическое море |
| Страна |  Хорватия |
| Регионы | Лицко-Сеньская жупания, Задарская жупания |
| Площадь | 284,56 км² |
| Наивысшая точка | 349 м |
| Население (2001 год) | 8398 чел. |
| Плотность населения | 29,512 чел./км² |
Паг (хорв. Pag, итал. Pago) — остров в Адриатическом море, принадлежащий Хорватии. Находится в центральной Далмации.
Содержание
Общие сведения
Площадь острова — 284,56 км², длина береговой линии — 269,2 км[1]. Длина Пага — около 60 км, ширина колеблется от 2 до 10 км. Как и большинство островов северной и центральной Далмации Паг сильно вытянут в направлении с северо-запада на юго-восток. По площади остров занимает пятое место среди островов Хорватии.
Население острова — 8398 (2001) человек, по этому показателю остров занимает шестое место среди островов Хорватии. На острове только два города — Новалья (Novalja) с населением 2078 человек в северной части острова и Паг с населением 2701 человек — в центральной. Остальные жители острова проживают во многочисленных деревнях. Южная часть острова отделена от материка узким проливом, через который переброшен мост. Паг — единственный из островов Хорватии, административно разделённый между двумя жупаниями. Северная часть острова принадлежит Лицко-Сеньской жупании, южная — Задарской.
История
Имя Паг впервые упомянуто в X веке. В 976 г. хорватский король Степан Држислав отвоевал остров у Византии. В 1244 г. хорватско-венгерский король Бела IV дал городу Паг статус свободного королевского города. В войнах за Задар между Венецией и венгерско-хорватским королевством в XIV веке Паг сильно пострадал.
В 1403 г. остров был продан королём Ладиславом венецианцам, которым и принадлежал вплоть до падения венецианской республики в конце XVIII века. В XV веке, ввиду растущей угрозы турецких набегов, жители города Паг решили построить новый город в нескольких километрах от старого. Возведение города шло по чертежам знаменитого архитектора и скульптора Юрая Далматинаца.
По окончании наполеоновских войн в 1815 остров Паг вместе с далматинским побережьем отошёл Австрии.
В 1918—1921 г. остров оккупировали итальянцы, после первой мировой войны он стал частью Югославии.
В июне—августе 1941 года на острове функционировал усташский лагерь смерти, через который прошло около 16 тысяч узников.
1 ноября 1944 г. у острова с немецкими охотниками за подводными лодками UJ-202 и UJ-209 вступили в бой британские эсминцы «Уитленд» и «Эйвон Вэйл». Оба немецких корабля были потоплены благодаря вовремя поступившим разведданным от югославских партизан.
Во время гражданской войны в 1991 г., вспыхнувшей за провозглашением независимости Хорватии, остров Паг был единственным путём, связывающим северную и южную Хорватию, по нему осуществлялись поставки грузов в обход контролировавшегося сербами побережья.
Экономика
Население, как и на других островах Далмации занято туристическим обслуживанием, рыболовством, сельским хозяйством. Особыми сферами деятельности жителей Пага являются соледобыча, производство пажского сыра и пажских кружев.
Главное направление в сельском хозяйстве острова не виноградарство, как на многих других островах, а разведение овец. Традиции овцеводства на острове древние и восходят корнями к античности. Сейчас на острове содержится около 40 000 овец.
Солеварение также издревле было одним из главным занятий пажцев. Годовая добыча соли на острове составляет 33 000 тонн, то есть более 2/3 от общего количества соли, добываемого в Хорватии.
Производство пажского сыра (твёрдого сыра из овечьего молока с добавлением оливкового масла) и пажских кружев также приносит значительную часть доходов острова.
Количество туристов, посещающих остров, хотя и уступает числу туристов на Браче или Хваре, но в последние годы неуклонно растёт.
На Паге, к северо-востоку от города Паг, с 2004 года функционирует первая ветряная электростанция Хорватии «Vjetroelektrana Ravna 1» мощностью 5,95 МВт. Станция включает в себя семь ветровых турбин Vestas V52[2]. Электростанция часто становится причиной гибели летучих мышей, в большом количестве обитающих на острове[3].
Транспорт
Остров связан с материком паромной переправой Призна—Жиглен протяжённостью около трёх километров в северной части острова и автомобильным мостом на юго-западе. Остров имеет довольно развитую систему автомобильных дорог. Платные автомагистрали отсутствуют, железных дорог и авиационных терминалов также нет.
Достопримечательности
- Паг — красивый город, представляющий собой образец средневекового градостроительного планирования. Княжеский и незаконченный епископский дворцы, построенные, как и сам город, по чертежам Юрая Далматинаца, городской собор начала XVI века, бенедиктинская церковь св. Маргариты.
- Новалья — старинный небольшой город, приобретший в последнее время славу «хорватской Ибицы» из-за своих пляжей и шумных дискотек.
Напишите отзыв о статье "Паг"
Примечания
- ↑ [www.dzs.hr/Hrv_Eng/ljetopis/2005/01-tab.pdf Центральное бюро статистики Хорватии]
- ↑ [www.adriawindpower.hr/VE_Ravna_1/ Adria Windpower]
- ↑ [www.volovjareber.si/gradivo/literatura/FirstrecordsofdeadbatsfromwindfarmsinCroatia.pdf Zagmajster et al. (2007): First records of dead bats (Chiroptera) from wind farms in Croatia. Nyctalus 12(2-3): 234—237]
Ссылки и источники
- [www.pag.hr/ Официальная страница]
- Handbook for foreign visitors to Croatia. Zagreb. 1997
| ||||||
Отрывок, характеризующий Паг
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
