Падалка, Валентин Анатольевич

Валентин Анатольевич Падалка
Дата рождения	7 апреля 1960(1960-04-07) (64 года)
Место рождения	хутор Задонский, Азовский район, Ростовская область
Принадлежность	СССР СССР, Россия Россия
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	с 1978 года
Звание	полковник
Часть	4-я армия ВВС и ПВО Северо-Кавказского округа
Сражения/войны	Захват группы детей в Ростове-на-Дону 23-26 декабря 1993 года, Афганская война (1979—1989), Первая чеченская война, Вторая чеченская война
Награды и премии

Валенти́н Анато́льевич Па́далка — российский военный деятель, полковник ВВС, Герой Российской Федерации (1994).

Биография

Валентин Падалка родился 7 апреля 1960 года в Ростовской области.

С детства занимался в аэроклубе ДОСААФ г. Ростова-на-Дону, где освоил вертолёт «Ми-1». В рядах Вооружённых Сил СССР состоял с 1978 года. Прошёл переподготовку на вертолёт «Ми-4» в Богодуховском учебном авиационном центре ДОСААФ. Падалка экстерном в 1980 году окончил Саратовское высшее военное авиационное училище лётчиков, с получением допуска к управлению вертолётом «Ми-8Т». После обучения Падалка проходил службу в отдельном транспортном вертолетном полку Южной группы войск в должности лётчика-штурмана вертолёта «Ми-8Т». Принимал участие в учениях «Щит-84», после которых за инициативные решительные действия и высокую профессиональную подготовку был награждён медалью «За боевые заслуги».

Падалка принимал участие в войне в Афганистане в провинции Баграм в период 1986—1988 годов в должности командира вертолётного звена. По возвращении он принимал участие в ликвидации последствий Спитакского землетрясения 1988 года, а также в боевых действиях в «горячих точках» на территории бывшего СССР.

Подвиг

23 декабря 1993 года группа террористов из четырёх человек, возглавляемая уголовником Мусой Алмамедовым, захватила в заложники 17 человек, в том числе 15 детей, учащихся ростовской школы № 25. Террористы потребовали 10 миллионов долларов в качестве выкупа и вертолёт для вылета из Ростова-на-Дону. Пилотами вертолёта добровольно вызвались быть Падалка и его сослуживец Владимир Степанов. В течение трёх дней, пока террористы удерживали заложников, Падалка и Степанов пытались всеми силами успокоить террористов, которые, распаляясь всё больше, стреляли по постройкам аэропорта и обещали расстрелять детей. После того, как 26 декабря 1993 года деньги были переданы террористам и те отпустили детей, Падалка и Степанов подняли вертолёт в воздух. Им удалось обмануть бандитов, которые требовали отвезти их в Хасавюрт, и вместо пункта назначения высадили их в районе Махачкалы. В тот же день все четверо бандитов были задержаны. Суд приговорил их к срокам лишения свободы до 15 лет.

Дальнейшая судьба

В. А. Падалка принимал участие в боевых действиях развернувшихся во время первой и второй чеченских кампаний. Весной-летом 2002 года участвовал в спасении жизней людей в зоне сильного наводнения на Северном Кавказе. В 2003 году Падалка обеспечивал деятельность российской дипломатической и военной миссий в Афганистане. Лётчик высшей категории с квалификацией «лётчик-снайпер». Удостоен звания «Заслуженный военный лётчик Российской Федерации».

С момента увольнения в запас в ноябре 2003 года, Падалка работает лётчиком-испытателем вертолётов на заводе «Роствертол» в Ростове-на-Дону.

Награды

• За проявленное мужество и героизм при проведении операции по освобождению заложников, захваченных в городе Ростове-на-Дону вооружёнными террористами, Указом Президента Российской Федерации № 796 от 18 апреля 1994 года полковнику авиации Валентину Падалке и майору авиации Владимиру Степанову было присвоено звание Героя России.
• Также награждён орденом Атамана Платова (2013).

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7695 Падалка, Валентин Анатольевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Падалка, Валентин Анатольевич

Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.