Падаунг
| Самоназвание |
kayan |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: 50 тыс. чел. | |
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
Падаунг (падонг, падаун, каян; бирм. ပဒောင္လူမ္ယုိး) — народ группы каренов, проживающий в Мьянмe, на северо-западе штата Кая, на севере штата Карен и на юго-западе штата Шан, а также Таиланде . Говорят на языке каян (падаунг) каренской ветви тибето-бирманской языковой семьи. Численность свыше 50 тысяч человек.
Падаунги обычно живут в высокогорных деревнях. Дома, в отличие от других бирманских племён, строят не на сваях, а на земле. Выращивают рис. Мужчины практикуют также работу погонщиков и содержателей слонов. Падаунг — анимисты, регулярно приносят жертвы духам, в частности верховному женскому духу племени.
В 1990-е годы по причине затяжного конфликта с военной хунтой Бирмы и политикой принудительного переселения народов в государстве Кайя многие падаунги бежали в соседний Таиланд, где проживают в прилегающих к границе деревнях на полулегальном основании.
По причине необычного национального обычая — «вытягивания шеи» женщинам с помощью металлических обручей, районы проживания падаунг популярны среди туристов.
Обычаи
Женщины падаунг, начиная примерно с пятилетнего возраста, носят на шее медные кольца (точнее спирали из прута толщиной около одного сантиметра, производящие впечатление колец), которые устанавливаются местными женщинами, имеющими должную квалификацию. Постепенно количество колец (вернее оборотов спирали) увеличивается, что приводит к эффекту «вытягивания шеи», поэтому туристы называют их женщинами-жирафами. У взрослой женщины количество колец может достигать пары десятков, а их вес — четырёх-пяти килограммов. Периодически кольца (спирали) по желанию, или по необходимости, снимаются и надеваются вновь, вреда здоровью это не причиняет. В случае полного отказа от ношения колец, шея принимает обычный вид за период от года до трёх.
Наращивать кольца женщины прекращают к моменту выхода замуж, но так же к этому времени шея просто больше не удлиняется, из-за возрастных изменений скелета, а их замена, например с целью улучшения внешнего вида, или при неудобстве ношения старых, допускается и после этого, в любом возрасте. Рентгеновские исследования женщин падаунг показали, что фактически за счёт колец шея не вытягивается, а деформируется плечевая зона, плечевой пояс постепенно опускается под тяжестью колец, поскольку он крепится к скелету с помощью всего одного сустава. В результате создаётся видимость длинной шеи, но в самой шее никаких изменений не происходит.
Иногда спирали специально делаются излишне высокими, — очень плотно прилегающими к плечам и голове, и держат голову постоянно в приподнятом состоянии. В этом случае женщина может потерять способность поворачивать и наклонять голову, просто потому что это становится сделать достаточно сложно, а не из-за анатомических изменений. Также, в случае снятия таких спиралей, существует опасность сломать шею, так как мышцы, её поддерживающие, могут атрофироваться. Но такое наблюдается нечасто, чаще всего верхний край колец не достает до подбородка, что дает некоторую свободу перемещения головы.
Женщины также носят кольца на руках и ногах. Их костюм обычно состоит из длинной белой кофты с застежкой спереди и юбки по колено.
Причина обычая носить кольца не ясна. По рассказам, они якобы защищают от укусов тигра. Говорят также, что кольца призваны ограничить их возможность убежать в соседнее селение, что было связано с обычаями торговли женщинами. По другим данным так в семье «хранились» драгоценные металлы. Сами женщины утверждают, что это — традиция самоидентификации племени, которую они получили от матерей. Кроме того, длинная шея считается признаком красоты и благополучия.
По местной легенде предки падаунгов произошли от союза ветра и драконихи. Услышав от драконихи, что она беременна, ветер стал радостно кружить вокруг жены, пока она не родила большой кокон, из которого появился падаунг. В память об этом кружении счастливого ветра женщины носят обручи на шее.
Хотя снятие обручей возможно, движение против этого обычая в Бирме оказалось безуспешным. В настоящее время женщины продолжают носить кольца ещё и потому, что это привлекает туристов и создаёт хорошую возможность для продажи ручных поделок. По сути, длинные шеи превратились в своеобразный бизнес, по привлечению туристов.
Самая большая деревня Най-Сой принимает ежегодно 1200 туристов, установив оплату за въезд в деревню 250 батов, деньги остаются в собственности таиландских туристических агентств.
Похожие обычаи имеются также у племени ндебеле в Южной Африке, женщины носят кольца на шее с 12 лет до замужества.
Близкие группы
К падаунг близки следующие группы каренов:
- лахта — 10 тыс.чел. на юге штата Шан;
- гекхо (геку) — 13 тыс.чел. на севере штата Карен, западе штата Кая и юго-западе штата Шан;
- йинбо (самоназв. ка-нган) — 10 тыс. чел. на востоке штата Шан;
- заейн (латха) — 10 тыс. чел. на юге штата Шан.
Напишите отзыв о статье "Падаунг"
Ссылки
- [flickr.com/photos/jtindall/sets/444337/ фотографии падаунг]
- [www.huaypukeng.com HuayPuKeng.com]
- [www.thefareast.info/Myanmar/Myanmarinformatie/Myanmarinformation-english.html The FarEast.info]
- [www.guernicamag.com/features/229/the_dragon_mothers/ Guernicamag.com: «The Dragon Mothers Polish their Metal Coils»]
- [video.nationalgeographic.com/video/player/places/countries-places/thailand/thailand_brassshackles.html National Geographic: Видео, в том числе и с процедурой снятия\установки спиралей]
Отрывок, характеризующий Падаунг
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
