Крушение близ станции Паддингтон

Катастрофа на подъезде к вокзалу Паддингтон
Обломки поездов после столкновения
Подробные сведения
Дата	5 октября 1999 года
Время	8:08 WET
Место	Лондон
Страна	Великобритания Великобритания
Железнодорожная линия	Лондон — Бристоль
Оператор	«First Great Western» (InterCity 125) «Thames Trains» (British Rail Class 165)
Тип происшествия	Лобовое столкновение двух поездов
Причина	Проезд на запрещающий сигнал поезда Class 165
Статистика
Поезда	2
Число пассажиров	554
Погибшие	31
Раненые	227

Крушение поездов около станции Паддингтон — железнодорожная катастрофа, произошедшая 5 октября 1999 года на линии Лондон — Бристоль в 3,2 км от лондонского железнодорожного вокзала Паддингтон. В результате лобового столкновения двух составов погиб 31 человек. Эта катастрофа является одной из крупнейших железнодорожных аварий в истории Великобритании.

Трагедия произошла в черте Лондона в 8:08 по местному времени. Скоростной дизель-поезд InterCity 125 компании «First Great Western», следующий рейсом Челтнем—Лондон начал снижать скорость перед входом на конечную станцию. В это же время пригородный дизель-поезд British Rail Class 165 компании «Thames Trains» отправлялся с вокзала Паддингтон навстречу InterCity 125. На пути следования Class 165 загорелся красный, но молодой неопытный машинист принял его за жёлтый и продолжил ускорение. На стрелке, где пересекались пути следования двух поездов, произошло их лобовое столкновение.

Хронология крушения

Предшествующие обстоятельства

Скоростной восьмивагонный дизель-поезд InterCity 125 в 6:03 5 октября 1999 года отправился с железнодорожного вокзала в Челтнеме в Лондон. Расстояние между этими городами по железной дороге составляет больше 160 км, его со всеми остановками в пути поезд проходит за 2,1 часа. Благодаря такой высокой средней скорости движения многие жители Западной Англии могут позволить себе ездить на работу в Лондон. 5 октября был рабочий день, и, как обычно, поезда, следовавшие утром в Лондон, были переполнены. Многие пассажиры подсаживались на станциях по пути следования InterCity 125. Когда скоростной поезд прошёл все станции, в его вагонах находилось более 400 человек, состав был переполнен настолько, что некоторым пассажирам приходилось стоять в тамбурах. Управлял скоростным поездом в тот день опытнейший машинист, 52-летний Брайан Купер (Brian Cooper). По приближении к конечной станции многие пассажиры стали проходить ближе к голове состава, чтобы сэкономить время на вокзале. Таким образом, первые вагоны, наиболее пострадавшие после столкновения, были битком набиты людьми, что конечно сказалось на количестве раненых и погибших при крушении. В 8:06 с паддингтонского вокзала отправился трёхвагонный пригородный дизель-поезд British Rail Class 165, которым управлял неопытный 31-летний Майкл Ходдер (Michael Hodder), по вине которого и произошла авария. Также важно отметить, что автоматическая система оповещения машиниста, используемая тогда, не была совершенна. При прохождения поездом на красный или жёлтый свет, в кабине раздавался резкий жужжащий звук зуммера, после чего машинист нажимал кнопку подтверждения. Такая система не сообщала о том, какой конкретно сигнал на светофоре, она была направлена лишь на сосредоточении внимания машиниста при прохождении светофора. Такой недостаток системы оповещения также сыграл роковую роль.

Столкновение

Внешние изображения
	[news.bbc.co.uk/olmedia/465000/images/_465632_300firemen_ap.jpg Пожарные тушат один из вагонов]
	[news.bbc.co.uk/olmedia/465000/images/_468357_lifting_gear300.jpg Демонтаж обломков поездов спустя три дня]

Станция Паддингтон имеет очень большое путевое развитие. InterCity 125 следовал по главному пути, который на расстоянии 3,2 км от Паддингтона разветвлялся на два. По примыкающему пути навстречу скоростному поезду следовал Class 165. Стрелка была переведена вдоль главного пути. На светофоре SN120, находившегося по пути следования скоростного поезда, горел зелёный. Следовавший по примыкающему пути пригородный поезд должен был остановиться перед стрелкой и пропустить IC125, на светофоре SN109, находившегося по пути следования Class 165, горел красный. Машинист пригородного поезда принял красный сигнал за жёлтый, который означает: «можно продолжать движение, но быть готовым остановиться у следующего сигнала», и продолжил ускорение. Роковую роль сыграла медлительность диспетчеров. По правилам, как только поступает информация о том, что поезд проехал на запрещающий сигнал, диспетчер должен отправить машинисту команду «EMERGENCY ALL STOP!», после получения которой машинист должен незамедлительно остановить поезд без предварительного выяснения причин. Однако эта команда была отправлена с большой задержкой, только после того, как диспетчер заметил, что поезд увеличивает скорость. Машинисты обоих поездов применили экстренное торможение после установления визуального контакта между своими составами, но предотвратить катастрофу это уже не могло.

Скоростной InterCity 125 и пригородный Class 165 столкнулись лоб в лоб прямо на стрелочном переводе на суммарной скорости 210 км/ч. Более тяжёлый, и двигавшийся с большей скоростью, состав InterCity 125 обладал соответственно большей кинетической энергией. После столкновения он придал обратное ускорение более лёгкому поезду British Rail Class 165, разрушая его кузов. Сразу после удара у Class 165 повредились топливные баки, из которых на большой скорости было выброшено дизельное топливо. Оно тут же воспламенилось, вероятнее всего от искры в повреждённой столкновением контактной сети. Прогремел мощный взрыв, и первые вагоны оказались охвачены огнём.

В результате аварии в обоих поездах погиб 31 человек, из них 23 пассажира поезда British Rail Class 165, 6 пассажиров поезда InterCity 125 и машинисты обоих составов. Два первых вагона Class 165 и ведомый локомотив IC 125 были полностью уничтожены. Пламя с горящих обломков быстро перекинулось на уцелевшие вагоны. За несколько минут почти полностью выгорел первый вагон скоростного поезда. Из 554 человек, находившихся в обоих составах, выжило 523, из них 227 были госпитализированы с повреждениями различной степени тяжести, остальные 296 с незначительными травмами отказались от госпитализации.

Причины

Проезд на красный свет Class 165

После изучения обломков поезда Class 165 было выяснено, что все системы работали исправно, отказ тормозов не рассматривался в качестве причины крушения. Внимание экспертов сосредоточилось на светофоре SN109. Этот светофор имел нетипичную для железных дорог Великобритании форму. Обычный британский железнодорожный светофор представляет собой вертикальный ряд из четырёх сигналов: сверху — жёлтый, далее — зелёный и второй жёлтый и внизу — красный. Светофор SN109 имел форму зеркально отражённой буквы «L». На боковой секции располагался красный. Кроме того, его невозможно было увидеть издалека из-за большого количества проводов воздушной контактной сети. Для того, чтобы выяснить, почему Майкл Ходдер принял красный за жёлтый, группа экспертов обратила внимание на погодные условия. Утром 5 октября была ясная погода. Осеннее утреннее солнце стояло низко и светило прямо на линзу светофора, и солнечные лучи отражались от неё. В итоге, красный сигнал светофора казался не таким насыщенным и ярким, каким должен быть.

Все эти факторы вкупе с неопытностью машиниста привели к трагедии. На железной дороге перед красным сигналом должен гореть жёлтый, предупреждающий машиниста о том, что следующий светофор закрыт. Сигнализация на станции Паддингтон работала исправно, и на светофоре SN87, который предшествовал светофору SN109, горел жёлтый. Неопытного машиниста не смутило, что два жёлтых сигнала идут друг за другом. Кроме того, по всей видимости, Майкл Ходдер не был знаком с различными вариациями расположения сигналов на светофоре, раз посчитал, что на боковой секции горит жёлтый. Роковую роль сыграли солнце и ограниченная зона видимости светофора. Отсутствие опыта привело к тому, что Ходдер не смог отличить ярко освещённый красный от жёлтого, несмотря на то, что между ними была заметная разница, и приняв одно за другое начал ускорение.

Впоследствии, компания «Thames Trains», которой принадлежал поезд и которая обучала Майкла Ходдера была оштрафована за неудовлетворительную подготовку машинистов.

Медлительность диспетчеров

За поездами наблюдала диспетчерская в Слау. По должностной инструкции после получения информации о проезде какого-либо состава на запрещающий сигнал, диспетчер должен незамедлительно по радиосвязи передать команду «EMERGENCY ALL STOP!» машинисту, после получения которой он должен применить экстренное торможение. Диспетчеры Слау стали ждать, когда поезд сам остановится, рассчитывая на то, что машинист осознает свою ошибку, но когда заметили, что поезд наоборот набирает скорость, было уже поздно. Сигнал был отправлен машинисту только когда тот проехал уже 200 м за светофор SN109 и сам увидел несущийся навстречу ему скоростной поезд. Комиссией по расследованию был сделан вывод, что никто из диспетчеров в Слау не имел опыта работы с этой системой предупреждения машиниста в случае проезда на красный свет. Доказательств, что команда «EMERGENCY ALL STOP!» была отправлена машинисту Class 165 до столкновения нет.

Последствия

Ведомый локомотив (серийный номер 43011) и первые вагоны поезда InterCity 125 были полностью уничтожены в аварии. После завершения расследования в июне 2002 года обломки поезда были отправлены на слом. Первые два вагона поезда Class 165 также были уничтожены, а последний уцелевший был отправлен в резерв.

5 апреля 2004 года компания «Thames Trains» была признана виновной в трагедии и была оштрафована на 2 075 000 £ за неудовлетворительную подготовку членов поездных бригад. .

31 октября 2006 года компания «Network Rail», которая установила светофор SN109, была оштрафована на 4 225 000 £

В память о погибших рядом с местом крушения был разбит мемориальный сад.

Принятые меры

Светофор SN109 был заменён на новый стандартной формы с галогенными лампами и параболическим отражателем, чтобы все сигналы чётко воспринимались.

Автоматическая система предупреждения была доработана. Теперь в случае проезда на красный свет поезд остановится автоматически, что полностью исключает человеческий фактор.

В массовой культуре

Снято два документальных фильма, посвящённых катастрофе. Один британским телеканалом «BBC», другой американским «National Geographic» — «Секунды до катастрофы: Паддингтонская авария».

См. также

• Список крушений поездов
• Крушение под Хинтоном

Ссылки

• [news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/467919.stm Фотографии с места трагедии] (англ.)
• [www.rail-reg.gov.uk/upload/pdf/incident-ladbrokegrove-lgri1-optim.pdf Результаты расследования крушения (часть 1)] (англ.)
• [www.rail-reg.gov.uk/upload/pdf/incident-ladbrokegrove-lgri2.pdf Результаты расследования крушения (часть 2)] (англ.)

Отрывок, характеризующий Крушение близ станции Паддингтон

На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.