Падение Берлина

Падение Берлина
Жанр	киноэпопея, военный фильм
Режиссёр	Михаил Чиаурели
Автор сценария	Пётр Павленко, Михаил Чиаурели
В главных ролях	Михаил Геловани, Борис Андреев
Композитор	Дмитрий Шостакович
Кинокомпания	Мосфильм
Длительность	151 мин
Страна	СССР СССР
Год	1949
IMDb	ID 0041727
Выход фильма «Падение Берлина»

К:Фильмы 1949 года

«Падение Берлина» — советский двухсерийный художественный фильм; киноэпопея, поставленная в 1949 году режиссёром Михаилом Чиаурели по сценарию Петра Павленко. Один из представителей сталинианы на экране. Лидер проката (1950, 3 место) — 38,4 млн зрителей.

После смерти Сталина картина была снята с экрана.

Сюжет

Действие киноэпопеи охватывает события 1941—1945 гг. В фильме освещены, главным образом, события Великой Отечественной войны. Действие начинается непосредственно перед войной. В исторический контекст фильма вплетена сюжетная линия сталевара Алексея Иванова (Борис Андреев). В знак оценки трудовых заслуг главный герой попадает на приём к Сталину (Михаил Геловани) и в приватной беседе говорит ему о девушке, которая ему нравится. Продолжению отношений молодых людей не суждено состояться — начинается война. Алексей Иванов уходит добровольцем на фронт, а его невесту Наташу (Марина Ковалёва) угоняют в немецкий плен. Важнейшие события войны, отражённые в фильме, показаны через личное участие в них Алексея: от военного парада в ноябре 1941 года у стен Кремля, Битвы за Москву, Сталинградской и Курской битв до взятия Берлина и водружения Знамени Победы над Рейхстагом. На протяжении фильма Сталин руководит действиями советских войск, а Иванов в составе своей части с боями продвигается к Победе. В момент, когда советские войска штурмуют столицу Германии, Гитлер в своём бункере, сразу после бракосочетания с Евой Браун, кончает жизнь самоубийством. Алексей Иванов, теряя в последнем бою старых товарищей, своим огнём прикрывает Егорова и Кантарию, водружающих Знамя Победы.

В финальной сцене самолёт со Сталиным прилетает в Берлин и садится на площадь перед Рейхстагом. Кругом развеваются флаги. Сталин выходит из самолёта и идёт вдоль рядов бывших пленных. Его восторженно приветствуют люди разных национальностей — представители освобождённых народов Европы, в их числе и Алексей со своей подругой Наташей, повстречавшиеся в День Победы.

В ролях

• Борис Андреев — Алексей Иванов
• Михаил Геловани — Сталин
• Алексей Грибов — Ворошилов
• Николай Рыжов — Каганович
• Александр Ханов — Берия (роль вырезана в 1953 г.)
• Гавриил Белов — Калинин
• Максим Штраух — Молотов
• Рубен Симонов — Микоян
• Фёдор Блажевич — маршал Жуков
• Андрей Абрикосов — генерал Антонов
• Константин Барташевич — генерал армии Соколовский
• Сергей Блинников — маршал Конев
• Борис Ливанов — маршал Рокоссовский
• Владимир Любимов — маршал Василевский
• Борис Тенин — генерал Чуйков
• Михаил Сидоркин — Штеменко
• Олег Фрелих — Франклин Рузвельт, президент США
• Виктор Станицын — Уинстон Черчилль
• Владимир Савельев — Адольф Гитлер
• Мария Новакова — Ева Браун
• Ян Верих — Герман Геринг
• Н. Петрункин — Йозеф Геббельс
• Владимир Кенигсон — генерал Кребс
• Владимир Ренин — Рунштедт
• Николай Плотников — Браухич
• Владимир Покровский — Йодль
• Дмитрий Дубов — Егоров
• Георгий Татишвили — Кантария
• Верико Анджапаридзе — мать Ганса
• Николай Боголюбов — Хмельницкий
• Софья Гиацинтова — Антонина Ивановна, мать Иванова
• Дмитрий Дубов — Егоров
• Марина Ковалёва — Наташа Румянцева
• Евгения Мельникова — секретарь директора
• Дмитрий Павлов — Томашевич
• Андрей Петров — пилот
• Иван Соловьёв — Джонсон
• Юрий Тимошенко — Костя Зайченко
• Тамара Носова — Катя
• Леонид Пирогов — Бирнс
• Виктор Ключарёв —
• Григорий Михайлов — адъютант Чуйкова

Съёмочная группа

• Режиссёр: Михаил Чиаурели
• Сценаристы: Пётр Павленко, Михаил Чиаурели
• Режиссёр-монтажер: Василий Доленко
• Операторы: Борис Арецкий, Леонид Косматов
• Композитор: Дмитрий Шостакович
• Художники: Владимир Каплуновский, Алексей Пархоменко
• Художник по костюму: Валентин Перелётов
• Текст песен: Евгений Долматовский
• Оркестр министерства кинематографии СССР
  • Дирижёр: Александр Гаук

Премии и награды

• 1950 — Международный кинофестиваль в Карловых Варах, приз «Хрустальный глобус» за лучший фильм
• 1950 — Съёмочная группа удостоена Сталинской премии I степени.

Примечательные факты

• В полной версии фильма в одной из сцен Сталин прилежно окапывает молодое деревцо, оживленно беседует со сталеваром. Американский публицист Бернштейн указывает, что эта сцена была изъята из фильма и уничтожена в 1953 году. Однако, это утверждение не соответствует действительности. В наше время можно легко найти в интернете версию фильма, где указанная сцена присутствует.
• В сцене, где Гитлера приветствуют представители «мирового империализма», он поочерёдно здоровается и переговаривается с испанским, турецким, японским и ватиканским послами. К моменту создания фильма все представляемые этими дипломатами государства (уже переориентированные на США) фигурировали в советской пропаганде как марионетки американских империалистов. Таким образом создатели фильма подчёркивали, что Америка стала преемницей гитлеровской Германии в качестве лидера «мировой реакции», а её сателлиты — бывшие сообщники Гитлера. Любопытно, что в этой сцене близ папского нунция стоит молодой человек в итальянской форме, в котором можно узнать главу итальянской дипломатии графа Чиано. Однако Гитлер даже не здоровается с представителем своего союзника № 1.
• После долгого забвения, картину вновь показали по 1 каналу российского телевидения в начале 1990-х гг., в программе «Киноправда?».
• В 2000 году состоялся показ фильма на канале РТР 9 мая. Фильм был растиражирован на видео и DVD.
• 22 июня 2012 г. фильм был показан на канале НТВ, вслед за премьерным показом фильма «Служу Советскому Союзу».
• В документальном фильме Киногид извращенца: Идеология (2012) «Падение Берлина» назван известным европейским культурологом и социальным философом Славоем Жижеком самым дорогим фильмом в истории.

Ссылки

• [retrocd.webcindario.com/ART_3.html О сценарии к фильму]

Отрывок, характеризующий Падение Берлина

– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.