Падилья-и-Рамос, Мариано

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мариано Падилья-и-Рамос

Мариан Падилья-и-Рамос (1842 — 21 ноября 1906[1]) — испанский оперный певец (баритон), наиболее известный исполнением главной партии в опере «Дон Жуан» Моцарта.

Родился в семье адвоката в городе Мурсия, музыкальное образование получил в мадридской консерватории, затем у Джорджо Ронкони и у профессора Теодуло Мабеллини во Флоренции; с 1857 года начал выступать во многих европейских странах: дебютировал в Мессине, в 1867 году выступал в Копенгагене (в частности, 18 мая 1867 года исполнил главную партию в датской премьере оперы Верди «Бал-маскарад», затем пел в Италии (в том числе в Турине, Флоренции, Милане и Неаполе), Германии и Австро-Венгрии (с 1875 по 1880 год; в том числе в Вене и Берлине), в Англии, где, в частности, пел в «Диноре» Джакомо Мейербера в 1881 году, Скандинавии и России (совершил поездку по этим странам в 1888 году). В 1877, 1883 и 1887 годах приезжал в Стокгольм. В 1887 году дебютировал на сцене Ковент-Гардена и в том же году в Праге в том же году к столетию премьеры «Дон Жуана» Моцарта. Известен также своим браком с бельгийской оперной певицей Дезире Арто, с которой играл в одной оперной труппе и которая, как считается, была возлюбленной композитора Петра Ильича Чайковского. Брак был заключён 15 сентября 1869 года либо в Севре, либо в Варшаве. В 1889 году оставил сцену и вместе с женой поселился в Париже, где прожил до конца жизни и работал педагогом по вокалу. Их дочь, сопрано Лола Арто де Падилья, также стала известной оперной певицей. Умер в Париже в 64-летнем возрасте, его супруга пережила его лишь на четыре месяца.

Пел на главных сценах всех стран, в том числе в Санкт-Петербурге и других русских городах. Германский император Вильгельм I удостоил Падилью звания придворного певца. По воспоминаниям современников, хорошо пел баритонные партии во всех операх итальянского репертуара: «Риголетто», «Мари де Роган», «Севильском Цирюльнике» и так далее. Его баритон оценивался как «мягкий и гибкий».

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Падилья-и-Рамос, Мариано"



Примечания

  1. Mariano Pérez Gutiérrez. [books.google.com/books?id=DdNqoNrbbpcC&pg=PA9 Diccionario de la música y los músicos]. — Ediciones AKAL. — P. 9. — ISBN 978-84-7090-138-6.

Ссылки

  • [hosting.operissimo.com/triboni/exec?method=com.operissimo.artist.webDisplay&id=ffcyoieagxaaaaabegrj&xsl=webDisplay&searchStr=padilla Биография] (нем.)
  • [runeberg.org/nfbt/0652.html Статья] в Nordisk Familjebok (швед.)

Отрывок, характеризующий Падилья-и-Рамос, Мариано

Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.