Пазерский, Алексей Максимович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Максимович Пазерский
Дата рождения

3 ноября 1919(1919-11-03)

Место рождения

Симбирская губерния Россия

Дата смерти

20 марта 1993(1993-03-20) (73 года)

Место смерти

Ульяновская область Россия

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Артиллерия

Годы службы

1939 — 1946

Звание Гвардии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Алексей Максимович Пазерский — старший разведчик 128-го гвардейского артиллерийского полка (57-я гвардейской стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт), гвардии старший сержант.





Биография

Алексей Максимович Пазерский родился в семье рабочего в селе Новоспаcское Сызранского уезда Симбирской губернии (в настоящее время Новоспасский район Ульяновской области). Окончил 7 классов школы, фабрично-заводское училище. Работал слесарем на заводе в городе Чапаевск Куйбышевской области.

В 1939 году Чапаевским райвоенкоматом был призван в ряды Красной армии. С 10 июля 1942 года на фронтах Великой Отечественной войны.

В боях за Одессу, ворвавшись в город в боевых порядках пехоты, гвардии ефрейтор Пазерский со своим отделением на одной из улиц столкнулся со взводом солдат противника. Огнём своего автомата он уничтожил 8 солдат и двоих ранил. Противник, не выдержав натиска разведчиков бежал. Приказом по 57-й стрелковой дивизии от 26 апреля 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

Гвардии сержант Пазерский с группой разведчиков, находясь в боевых порядках 170-го гвардейского стрелкового полка, 14 января 1945 года в районе местечка Шиттих-Легензул (Грабоволя в Мазовецком воеводстве в 5 км к северу от населённого пункта Гловачув) был окружен солдатами противника. В бою кончились боеприпасы. В безвыходном положении разведчики взяли автоматы противника отбитые в бою и на своих самоходках ворвались в колонну противника, рассеяли и частично уничтожили её. Лично Пазерский истребил свыше 10 солдат противника. Приказом по 8-й гвардейской армии от 21 февраля 1945 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

Старший разведчик гвардии старший сержант Пазерский в апреле 1945 года при прорыве обороны противника близ нас. пункта Альт-Тухебанд (10 км юго-западнее города Кюстрин, ныне Костшин) обнаружил артиллерийскую батарею, миномётную группу, 2 орудия на прямой наводке, 6 пулемётов, которыерые по его целеуказаниям были подавлены огнём дивизиона. В боях поразил 8 солдат противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года он был награждён орденом Славы 1-й степени.

В мае 1946 года гвардии старший сержант Пазерский был демобилизован. Вернулся на родину. В 1948 году окончил бухгалтерские курсы. Жил в посёлке городского типа Новоспасское. Работал главным бухгалтером.

В 1985 году в ознаменование 40-летия Победы он был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Скончался Алексей Максимович Пазерский 20 марта 1993 года.

Память

Напишите отзыв о статье "Пазерский, Алексей Максимович"

Примечания

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19186 Алексей Максимович Пазерский]. Сайт «Герои Страны». Проверено 27 декабря 2015.

  • [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
  • [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11538877@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

  • Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
  • Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах) М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Пазерский, Алексей Максимович


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.