Пазовский, Арий Моисеевич

Арий Моисеевич Пазовский
Профессии	дирижёр
Коллективы	ГАБТ, ЛАТОБ имени С. М. Кирова
Награды

А́рий Моисе́евич Пазо́вский (1887—1953) — советский дирижёр. Народный артист СССР (1940). Лауреат трёх Сталинских премий (1941, 1942, 1943).

Биография

А. М. Пазовский родился 21 января (2 февраля) 1887 года в Перми в еврейской семье.

В 1897 году поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию в класс П. А. Краснокутского, в 1900—1904 годах учился в классе Леопольда Ауэра. Обучался игре на скрипке.

Дирижёрскую карьеру начал в 1905 году. Дебют состоялся в Пермском оперном театре. Руководил оперными оркестрами в провинциальных театрах Казани, Саратова, Минска, Вильно (ныне Вильнюс), Тифлиса (ныне Тбилиси) (1905-08), затем в частной опере Зимина в Москве (1908—1910), оперных театрах Харькова, Одессы, Киева до 1916 года.

С 1916 по 1918 год Пазовский был директором Петроградской народной оперы, в 1923—1924 и 1925—1928 — дирижёром Большого театра, затем художественным руководителем оперных театров в Баку, Свердловске (1931—1933), Харькове и Киеве. В 1936 году получил место главного дирижёра ЛАТОБ имени С. М. Кирова в Ленинграде, где под его управлением состоялись премьеры опер О. С. Чишко «Броненосец Потёмкин» и М. В. Коваля «Емельян Пугачёв», а также многочисленные постановки произведений М. И. Глинки, Н. А. Римского-Корсакова и П. И. Чайковского.

Член ВКП(б) с 1941 года. В 1943 году стал художественным руководителем и главным дирижёром ГАБТ, но пять лет спустя из-за тяжёлой болезни был вынужден покинуть свой пост.

А. М. Пазовский умер 6 января 1953 года. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.

Творчество

Пазовский — выдающийся оперный дирижёр, его постановки отличались точностью исполнения и глубоким персональным прочтением каждой партитуры. Большое внимание уделялось репетициям, что и стало ключом к большому успеху работ Пазовского.

Свои взгляды на искусство оперного дирижирования Пазовский отразил в книге «Записки дирижёра», выпущенной в печать в 1966 году.

Награды и признание

• заслуженный артист РСФСР (1925)
• заслуженный артист Украинской ССР (1935)
• народный артист СССР (1940)
• Сталинская премия второй степени (1941) — за оперный спектакль «Иван Сусанин» М. И. Глинки (1939)
• Сталинская премия первой степени (1942) — за оперный спектакль «Чародейка» П. И. Чайковского
• Сталинская премия первой степени (1943) — за оперный спектакль «Емельян Пугачёв» М. В. Коваля
• орден Трудового Красного Знамени (1939)
• орден «Знак Почёта» (1936)
• медали

Литература

Шимарев К. [elibrary.ru/item.asp?id=24103952 Жизнь и творческие принципы Ария Моисеевича Пазовского] // Историческая и социально-образовательная мысль : журнал. — Краснодар: Кубанская многопрофильная академия подготовки, переподготовки, повышения квалификации специалистов, 2015. — Т. 7, № 5-2. — С. 274-282. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2075-9908&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2075-9908].

Ссылки

• [www.bolshoi.ru/ru/theatre/people/detail.php?act26=info&id26=476 Арий Пазовский на сайте Большого театра]
• [artists-cccp.ru/?p=452 А. М. Пазовский на сайте «Народные артисты СССР»]

Отрывок, характеризующий Пазовский, Арий Моисеевич

«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.