Пейетт, Жюли

Жюли Пейетт
Julie Payette
Страна:	Канада
Специальность:	инженер, специалист полёта
Воинское звание:	капитан ВВС Канады
Экспедиции:	STS-96, STS-127
Дата рождения:	20 октября 1963(1963-10-20) (60 лет)
Место рождения:	Монреаль, Квебек, Канада
Награды:

Жюли́ Пейе́тт (фр. Julie Payette; род. 20 октября 1963, Монреаль, Квебек) — канадский инженер, астронавт Канадского космического агентства.

Образование, работа

После окончания средней школы в Монреале продолжила обучение в Великобритании, где в 1982 году получила степень бакалавра в Атлантическом международном колледже (Южный Уэльс). Вернувшись в Канаду, поступила в Университет Макгилла в Монреале, который окончила в 1986 году, получив степень бакалавра по электротехнике.

В 1986—1988 годах работала инженером в компании IBM Canada, затем два года — в Университете Торонто по проекту создания компьютеров высокой производительности, получив там же в 1990 году степень магистра прикладных наук.

В 1991 году работала в исследовательской лаборатории IBM в Цюрихе (Швейцария), в 1992 году — инженером в компании Bell-Northern Nortel Research (Монреаль) в группе распознавания речи.

Космическая подготовка

В январе 1992 года Канадское космическое агентство начало свой второй отбор в отряд астронавтов. Предполагалось, что астронавты этого набора будут участвовать в длительных полётах на американской орбитальной станции «Фридом». Жюли Пейетт подала своё заявление среди более чем 5000 претендентов и, пройдя несколько этапов, 8 июня 1992 года вместе с ещё тремя кандидатами была зачислена в отряд ККА. После этого она прошла начальную общекосмическую подготовку в Канаде, в том числе провела около 120 часов в искусственной невесомости (параболические полёты).

В 1993 году участвовала в отработке взаимодействия «человек — компьютер» в отделе канадских астронавтов. С 1993 по 1996 год работала техническим специалистом в международной исследовательской группе при НАТО.

В феврале 1994 года принимала участие (совместно с Давидом Уильямсом, Майклом Маккеем и Робертом Тёрксом) в семидневном эксперименте по имитации космического полета (Canadian Astronaut Program Space Unit Life Simulation, CAPSULS) в Торонто. Эксперимент заключался в помещении условного экипажа из 4 человек в изолированную герметичную камеру, выполняющую роль космической станции.

В феврале 1996 года Жюли Пейетт получила допуск к полётам на военном реактивном самолёте Canadair CT-114 Tutor на базе ВВС Канады Мус-Джо (провинция Саскачеван) и получила звание капитана ВВС Канады. С 1997 года участвовала в программе полётов учебной эскадрильи. Общий налёт составил более 800 часов, из которых около 450 — на реактивных самолётах. В апреле 1996 года участвовала в программе глубоководных погружений в жёстком скафандре в Ванкувере, после чего получила лицензию оператора-глубоководника.

В августе 1996 года Ж. Пейетт приступила к тренировкам в центре имени Джонсона вместе с астронавтами 16-го набора НАСА. По завершении подготовки в апреле 1998 года Пейетт была присвоена квалификация специалиста полёта, и она получила назначение в отдел астронавтов НАСА. В августе 1998 года получила назначение в экипаж STS-96.

Полёт на «Дискавери»

Свой первый полёт в космос 35-летняя Жюли Пейетт совершила 27 мая — 6 июня 1999 года на борту шаттла «Дискавери» (STS-96) в качестве специалиста полёта. Основной задачей этого полёта, второго по программе сборки МКС, была доставка материалов и оборудования на пока ещё необитаемый орбитальный комплекс. При этом использовался установленный в грузовом отсеке «Дискавери» двойной грузовой модуль «Спейсхэб». В ходе полёта Пейетт ассистировала Тамаре Джерниган и Дэниелу Барри во время их выхода в открытый космос, кроме того совместно с Валерием Токаревым занималась ремонтом устройства подзарядки аккумуляторных батарей модуля «Заря». Жюли Пейетт стала первым канадским астронавтом, побывавшим на МКС.

Длительность полёта составила 9 суток 19 ч 13 мин 1 с.

С сентября 2000 года занимает пост старшего астронавта канадского космического агентства. Работала офицером связи и членом группы обеспечения тренировок экипажей в России и Европе. С 26 июля по 8 августа 2005 года работала оператором связи с экипажем (Capcom) во время первой после возобновления полётов миссии шаттла «Дискавери» STS-114.

Полёт на «Индеворе»

Второй полёт Жюли Пейетт состоялся через десять лет после первого старта, 15—31 июля 2009 года, на космическом корабле STS-127. Это был уже двадцать третий полёт шаттла на МКС. Одной из главных задач миссии была достройка японского экспериментального модуля «Кибо». Для этого на станцию были доставлены внешняя экспериментальная платформа модуля JEM EF и внешняя негерметичной секции ELM ES. В полёте впервые участвовало два канадских астронавта (Пейетт, бортинженер шаттла, и Роберт Тёрск, бортинженер основной экспедиции МКС-20). Также в ходе совместного полёта МКС и «Индевора» был установлен рекорд по количеству людей, одновременно находящихся в орбитальном комплексе: 13 человек (семеро представителей США, по двое — России и Канады, по одному — Бельгии и Японии).

Продолжительность второго полёта Пейетт составила 15 суток 16 ч 44 мин 57 с.

Награды

• Медаль НАСА «За космический полёт» (1999)
• Кавлер Ордена Плеяды Франкофонии (2001)
• Рыцарь Национального Ордена Квебека (2002)
• Медаль НАСА «За космический полёт» (2009)
• Канадская золотая медаль инженеров (2010)
• Медаль НАСА «За исключительные заслуги» (2010)
• Офицер Ордена Канады (2010)

Семья

Замужем, муж — Уильям Флинн, двое детей. Увлекается бегом, лыжами, подводным плаванием. Играет на пианино и флейте, поёт. Имеет лицензию частного пилота.

Ссылки

• [www.astronaut.ru/crossroad/390.htm Космическая энциклопедия]
• [www.asc-csa.gc.ca/eng/astronauts/biopayette.asp Жюли Пейетт на сайте ККА] (англ.)

Отрывок, характеризующий Пейетт, Жюли

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.