Пакистанская народная партия

Пакистанская народная партия
پاکستان پیپلز پارٹی
Лидер:	Билавал Зардари
Основатель:	Зульфикар Али Бхутто
Дата основания:	1967
Идеология:	социал-демократия, секуляризм, популизм, прогрессивизм, исламский социализм (ранее)
Интернационал:	Социалистический интернационал
Сайт:	[www.ppp.org.pk .org.pk]

К:Политические партии, основанные в 1967 году

Пакистанская народная партия, ПНП (урду پاکستان پیپلز پارٹی; англ. Pakistan Peoples Party) — левоцентристская политическая партия в Пакистане.

История

Основана в 1967 году Зульфикаром Али Бхутто. В предвыборном манифесте (1970), считавшемся её политической платформой, политическое кредо партии сводилось к трем основным тезисам: «Ислам — наша религия, демократия — наша форма правления, социализм — наша экономическая система». Манифест выдвигал задачу построения в стране бесклассового общества, основанного на социальной справедливости. Предполагалось осуществить ликвидацию монополий, национализацию основных отраслей промышленности, банки, страховые компании, транспорт, устранить феодальные пережитки в аграрных отношениях, развивать кооперативное движение в деревне, улучшить условия жизни и труда пролетариата. В области внешней политики акцент делался на развитие отношений и укреплению связей с мусульманскими странами, политику нейтралитета.

Победа ПНП на парламентских выборах в Западном Пакистане в 1970 году, привела её к власти в декабре 1971 года, после падения режима генерала Ага Мухаммеда Яхья-хана и отделения Бангладеш. В годы правления ПНП был осуществлен ряд реформ в социально-экономической области. Однако многие из принятых мер носили компромиссный характер, что не давало ожидаемого результата. К ним относится земельная реформа, новая политика в области трудовых отношений и другие.

В период правления Бхутто была национализирована часть предприятий тяжелой промышленности, частные коммерческие банки, страховые, судоходные компании, экспортная торговля хлопком. Было введено государственное регулирование торговли сахаром, маслом, зерном, некоторыми товарами широкого потребления. Власти упразднили управляющие агентства. В марте 1972 года была объявлена аграрная реформа, которая существенно ограничивала размеры помещичьего землевладения. Излишки подлежали изъятию без компенсации и бесплатному распределению среди малоземельных крестьян. Поощрялось развитие кооперативов в деревне. В январе 1977 года «потолок» землевладения был вновь понижен, малоземельные крестьяне освобождались от уплаты налогов. Укреплялись и расширялись внешнеполитические связи. В значительных размерах стала поступать иностранная экономическая помощь. Правительству Пакистана удалось добиться льгот в отношении погашения внешней задолженности. Нормализации обстановки способствовала индийско-пакистанская встреча в верхах в Симле летом 1972 года. В начале 1974 года правительство Пакистана признает независимость Народной Республики Бангладеш.

В 1972—1975 годах партию покинул ряд видных политических деятелей, участвовавших в создании партии. Тем не менее на всеобщих выборах 1977 года ПНП получила большинство мест в Национальной ассамблее и законодательных собраниях провинций. В результате военного переворота 5 июля 1977 года ПНП была отстранена от власти. Начался одиннадцатилетний период деятельности ПНП в оппозиции. В 1979 году по обвинению в сопричастности к политическому убийству был казнен Зульфикар Али Бхутто. В 1981 году ПНП вошла в коалицию оппозиционных партий — Движение за восстановление демократии, однако её участие в политике, особенно в период перед выборами в 1988 году, было номинальным.

После эпохи правления Зия-уль-Хака у ПНП появились возможности повторного прихода к власти. В результате всеобщих выборов в ноябре 1988 года ПНП получила относительное большинство в Национальной ассамблее.

В предвыборной платформе ПНП, являющейся по сути новой политической программой, отсутствовали некоторые прежние установки и не упоминалось слово «социализм». Программа оказалась выдержана в умеренных тонах, партия обещала избирателям участие пролетариата в управлении производством и создание целевого фонда для достижения этих целей, реорганизацию профсоюзов, распространение трудового законодательства на сельхозрабочих, поощрение предпринимателей создающих новые рабочие места, поощрение внутренних накоплений, рационализацию процедуры освобождения от налогов, осуществление намеченных в 1970-е годы земельных реформ, увеличение ассигнований на просвещение и предложение введения обязательного среднего образования, увеличение производства электроэнергии, строительство домов для бездомных. Руководство ПНП заявило, что оно придерживается социал-демократической политики европейского образца.

В декабре 1988 года, заручившись политической поддержкой нескольких небольших партий и организаций, а также части независимых депутатов, партия сформировала правительство во главе с Беназир Бхутто. В коалиции с местными политическими организациями ПНП сформировала местные администрации в Северо-западной провинции и Синде. Правительство ПНП отменило чрезвычайное положение, распустило Чрезвычайный совет, сняло запрет с деятельности студенческих и профессиональных союзов, освободило политзаключенных, осужденных военными трибуналами в период правления Мухаммеда Зия-уль-Хака.

В области внешней политики правительство Бхутто заявило о необходимости расширения пакистано-индийских отношений. В декабре 1988 года состоялась встреча глав Пакистана и Индии, в ходе которой был подписан ряд соглашений. В отношении ситуации в Афганистане было объявлено о «преемственности курса Пакистана», в то же время подчеркивалась необходимость политического урегулирования проблемы и создания в Афганистане правительства на широкой политической основе. Правительству Беназир Бхутто приходилось действовать в крайне сложной обстановке. Армия и бюрократическая верхушка оказывали существенное влияние на политическое положение в стране, на выработку и проведение государственного курса. Значительное давление на правительство оказывала правая оппозиция. В ноябре 1989 года оппозиционеры поставили в парламенте на голосование вотум недоверия правительству, однако, потерпели поражение. В марте 1990 года была предпринята попытка вызвать правительственный кризис. Эти события затрудняли работу правительства. Напряженная ситуация наблюдалась в провинции Синд, где происходили межэтнические столкновения. В конце мая 1990 года армия была направлена на восстановление порядка в провинции. Весьма трудной оказалась реализация урегулирования в Афганистане. Под влиянием событий в Джамму и Кашмире в 1990 году пакистано-индийские отношения ухудшились.

6 августа 1990 года указом президента Гулама Исхака Хана парламент был распущен и правительство главы ПНП Беназир Бхутто было отстранено от власти. 24 октября 1990 года на досрочных выборах в Национальную ассамблею победу одержал Исламский демократический альянс, бывший ранее в оппозиции.

После парламентских выборов 6 октября 1993 года ПНП вновь приходит к власти. Получив поддержку независимых депутатов и представителей некоторых политических партий, ПНП удалось сформировать правительство и администрации в провинциях Синд и Пенджаб. 13 октября 1993 года представитель блока ПНП и других партий Фарук Легари был избран президентом Пакистана.

Правительство Бхутто продолжило ряд экономических мер правительства Наваза Шарифа, в частности либерализацию экономики и приватизацию, что встречало сопротивление могущественной бюрократии. В ноябре 1996 года правительство Беназир Бхутто указом президента было отправлено в отставку. В 1997 году в результате парламентских выборов ПНП получила лишь 18 мест в парламенте.

Председатели ПНП

• 1967—1979 Зульфикар Али Бхутто
• 1979—1983 Нусрат Бхутто
• 1983—2007 Беназир Бхутто
• с 2007 Билавал Зардари и Асиф Али Зардари

Ссылки

• [www.ppp.org.pk/index.html Сайт ПНП]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Пакистанская народная партия

– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.