Пак с Холмов

Пак с Холмов Награды и феи
Puck of Pook’s Hill Rewards and Fairies
Пак появился после того, как Юна и Дан сыграли посреди волшебных холмов пьесу «Сон в летнюю ночь»
Автор:	Редьярд Киплинг
Жанр:	фэнтези, сказка, историческая литература
Язык оригинала:	Английский
Оригинал издан:	1906
Переводчик:	Алексей Слобожан, Галина Усова (1984) И. Гурова (2009) Марина Бородицкая, Григорий Кружков, Татьяна Чернышова (2010)
Оформление:	Гарольд Миллер
Серия:	Пак с Холмов

Puck of Pook’s Hill (в России издававшаяся как «Пак с Холмов», «Пак с Волшебных Холмов», «Пак из страны Холмов», «Пак с Холмов Пука») и Rewards and Fairies («Награды и Феи», «Подарки фей») — цикл сказок Редьярда Киплинга, объединённых сквозными персонажами. Написаны автором в Сассексе в 1906 году, изданы двумя отдельными томами.

Композиция

Книги представляют собой цикл рассказов, иногда со сквозным сюжетом. Центральным персонажем является эльф Пэк (или Пак, персонаж старинных английских легенд и пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь»), который рассказывает двоим современным (Киплингу, то есть начала XX века) детям, Дану и Юне, истории из прошлого Англии и приводит к ним познакомиться людей, прежде живших на этом месте — римских легионеров, норманских рыцарей, учёных эпохи Возрождения, и др.

Исторические сюжеты тесно переплетаются с британской мифологией. Пак и некоторые гости рассказывают о феях, жителях холмов, древних богах и прочих чудесах. Цикл иногда называют первым произведением современной фэнтези (хотя не все рассказы содержат фантастический элемент, не считая собственно перемещения людей во времени).

Каждая сказка сопровождается одним-двумя стихотворениями Киплинга, самое известное из которых, «Если…», многими считается одним из лучших стихотворений XX века, символом британского стоицизма. Впоследствии многие из стихотворений из «Пака», такие как «Холодное Железо», «Песня римского центуриона», «Песня пиктов», вошли в сборники лучших стихов Киплинга.

Пак с Холмов

Меч Виланда (Weland’s Sword)

В этой истории дети знакомятся с Паком и он рассказывает им первую историю: о скандинавском боге Виланде, который, после прихода христианства, вынужден был работать кузнецом для смертных.

Стихи: «Puck’s Song», «a Tree Song»

Молодые люди в маноре (Young Men at the Manor)

Пэк приводит к детям нормандского рыцаря Ричарда, к которому попал меч, сделанный Виландом. Ричард и его новый товарищ, сакс Хью, ищут способ, как примирить два свои враждебных народа.

Стихи: «Sir Richard’s Song»

Рыцари славного дерзания (The Knights of the Joyous Venture)

Продолжение истории сэра Ричарда, который попал в плен к датчанам и отправился с ними в плавание к берегам Африки.

Стихи: «Harp Song of the Dane Women», «Thorkild’s Song»

Старики в Певенси (Old Men at Pevensey)

Финал истории сэра Ричарда и сэра Хью: герои прячут полученное ими от датчан золото.

Стихи: «The Runes on Weland’s Sword»

Центурион Тринадцатого (a Centurion of the Thirtieth)

Дан и Юна знакомятся с римским центурионом Парнезием. Он рассказывает им о своём детстве и знакомстве с генералом Максимусом.

Стихи: «Cities and Thrones and Powers», «a British Roman Song»

На великой стене (On the Great Wall)

Парнезий продолжает свой рассказ о том, как был назначен служить на Великую Пиктскую Стену вместе со своим другом Пертинаксом. Легионам приходится с трудом удерживать пиктов от войны, а Максимус решает завоевать Рим.

Стихи: «Rimini», «Song to Mithras»

Крылатые шлемы (The Winged Hats)

Третья встреча детей с Парнезием и окончание рассказа о том, как римляне защищали Стену от полчищ Крылатых Шлемов после падения Максимуса и до прибытия легионов Феодосия.

Стихи: «Pict Song», «The Roman Centurion’s Song»

Хэл-рисовальщик (Hal o' the Draft)

Моряк Хэл рассказывает, как плавал с Себастьяном Каботом.

Стихи: «Prophets at Home», «a Smuggler’s Song»

Бегство из Димчерча (Dymchurch Flit)

Бортник Хобден и его странный знакомый рассказывают детям о том, как феи покинули Англию, спасаясь от войн людей. Под конец дети узнают в незнакомце Пака.

Стихи: «The Bee Boy’s Song», «A Three-Part Song»

Клад и закон (The Treasure and the Law)

Еврейский ростовщик Кадмиэль рассказывает, куда делось сокровище сэра Ричарда, и как была подписана Великая хартия вольностей.

Стихи: «Song of the Fifth River», «The Children’s Song»

Награды и Феи

Холодное Железо (Cold Iron)

На следующий год общение детей с Паком продолжается. Он рассказывает им судьбу подкидыша, выращенного эльфами Холмов. Его судьбу должен был определить первый же предмет из Железа, который он возьмёт в руки — и он выбрал ошейник раба.

Стихи: «a Charm», «Cold Iron»

Глориана (Gloriana)

Гостья Дана и Юны — сама юная королева Елизавета, которая рассказывает о трудностях управления государством.

Стихи: «Two Cousins», «The Looking-Glass»

То, да не то! (The Wrong Thing)

Новая встреча с художником Хэлом. Он рассказывает, как создал дизайн корабля для короля Генриха VIII, и сам же уничтожил его.

Стихи: «A Truthful Song», «King Henry VII and the Shipwrights»

Марклейкские колдуны (Marklake Witches)

Девушка из XIX века рассказывает Юне о французском докторе, попавшем в плен во время Наполеоновских войн. В Англии его чудесные знания принимают за колдовство.

Стихи: «The Way through the Woods», «Brookland Road»

Нож и Меловые Холмы (The Knife and the Naked Chalk)

Пак приводит к Дану и Юне пастуха времён неолита. Тот рассказывает, как отдал свой глаз лесным колдунам, чтобы получить для своего племени железные ножи для защиты от волков. Люди начали считать его богом, лишив счастья простой жизни. Так обычный пастух невольно становится прототипом Одина и Тюра.

Стихи: «The Run of the Downs», «Song of the Men’s Side»

Брат Тупоносый Башмак (Brother Square-Toes)

Свою историю детям рассказывает цыган-контрабандист Фараон Ли. Во времена Американской революции он попал в США, где встретил Вашингтона, Талейрана и других великих людей, а также был принят в племя индейцев.

Стихи: «Philadelphia», «If—»

Служитель Божий себе вопреки (a Priest in Spite of Himself)

Продолжение истории Фараона Ли, который помогал вождю Красная Куртка на переговорах, а позже получил великую милость от Наполеона Бонапарта.

Стихи: «St Helena Lullaby», «Poor Honest Men»

Обращение святого Вильфрида (The Conversion of St. Wilfrid)

Архиепископ Вильфрид Йоркский рассказывает детям о том, как подружился с датчанином-язычником.

Стихи: «Eddi’s Service», «Song of the Red War-Boat»

Доктор медицины (a Doctor of Medicine)

Новый гость Пака и детей — Николас Калпепер, медик и астролог времён Английской революции. Ник рассказывает, как спас деревню от чумы, применив свои знания о звёздах.

Стихи: «Astrologer’s Song», «Our Fathers of Old»

Саймон Простак (Simple Simon)

Саймон Чейнис, простой купец и корабельщик, рассказывает, как у него на глазах возвысился сэр Френсис Дрейк.

Стихи: «The Thousandth Man», «Frankie’s Trade»

Древо правосудия (The Tree of Justice)

Возвращение сэра Ричарда и последняя история: о том, как спустя много десятилетий после битвы при Гастингсе король Генрих, сын Вильгельма, встретил чудом выжившего короля Гарольда.

Стихи: «The Ballad of Minepit Shaw», «a Carol»

Ссылки

• [whitewolf.newcastle.edu.au/words/authors/K/KiplingRudyard/prose/PuckofPooksHill/index.html Puck of Pook’s Hill] — текст в оригинале.
• [whitewolf.newcastle.edu.au/words/authors/K/KiplingRudyard/prose/RewardsFaries/index.html Rewards and Fairies] — текст в оригинале.
• [www.mirf.ru/Reviews/review3113.htm Рецензия] в журнале «Мир Фантастики»
• [fantlab.ru/work69350 Пак с Холмов] в Лаборатории фантастики

Отрывок, характеризующий Пак с Холмов

Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.