Паланга

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Палангское самоуправление»)
Перейти к: навигация, поиск
Город
Паланга
лит. Palanga
Герб
Страна
Литва
Уезд
Клайпедский
Самоуправление
Палангское городское
Координаты
Мэр
Шарунас Вайткус
Первое упоминание
Прежние названия
Полонга (жемайтское наречие), Паланген[1], Пеланген[2], Поланген[3]
Город с
Площадь
79 км²
Высота центра
7 м
Официальный язык
Население
15 732 человек (2011)
Часовой пояс
Почтовый индекс
LT—00001
Официальный сайт
[www.palanga.lt anga.lt]
Этнографический регион

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Пала́нга (лит. Palangàударение в литовском названии падает на последний слог, в русском — на второй)курортный город в западной части Литвы (с 1921), расположен на берегу Балтийского моря. Административно в статусе городского самоуправления (лит. Palangos miesto savivaldybė (лит.)), входит в состав Клайпедского уезда.





Название

Название (лит. Palanga) народная этимология выводит из лит. po langą «под окном», при этом присовокупляется путаный рассказ о песке, засыпавшем жилище одного из первых обитателей Паланги по самые окна. В действительности происходит от балтского корня, обозначающего низкое топкое место.

До 1917 года населённый пункт официально именовался Поланген (нем. Polangen).

Положение и общая характеристика

Город расположен вдоль берега Балтийского моря и занимает 25 км побережья (включая посёлок Швянтойи, присоединённый к Паланге в 1973 году).

Находится на расстоянии 26 км к северу от Клайпеды и 331 км к северо-западу от Вильнюса, в 19 км от границы с Латвией (координаты 55°55′ с. ш. 21°03′ в. д. / 55.917° с. ш. 21.050° в. д. / 55.917; 21.050 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.917&mlon=21.050&zoom=14 (O)] (Я)). Автомагистралями связан с Вильнюсом и Каунасом. Ближайшие железнодорожные станции — в Клайпеде и Кретинге. Паромное сообщение с Засницем, Карлсхамном, Килем, Мукраном, Орхусом, Обенро, Травемюнде Между Палангой, Швентойи и Клайпедой проложена велосипедная дорожка[4].

Международный аэропорт. Автобусный вокзал. Кемпинги, гостиницы, дома отдыха. Три санатория («Балтия», «Палангос Линас» и «Энергетикас»)[5]. Музей янтаря в бывшем дворце Тышкевичей, Ботанический парк, гора Бируте, мемориальный дом-музей Йонаса Шлюпаса (1861—1944), дом-музей скульптора Антанаса Мончиса (1921—1993). Костёл, построенный в неоготическом стиле (1907).

Население

В 1867 году в Паланге проживало 1 414 человек и было 164 дома. В 1897 году количество жителей достигло 2 419 человек[6].

В 2001 году в Паланге насчитывалось 17,6 тыс. жителей. В городе проживает 8,1 тысячи мужчин и 9,6 тысячи женщин. Средняя плотность населения — 223,08 человека на один квадратный километр.
Национальный состав: 94,05 % литовцев, 2,72 % русских, 0,24 % поляков, 1,25 % латышей, 1,28 % других национальностей[7].

В 2011 году численность населения Паланги составила 15 732 чел.

Герб

Герб изображает корону над янтарным ожерельем на синем щите.

История

Впервые упоминается в письменных памятниках в 1161 году; датой основания считается упоминание в хрониках немецкого ордена в 1253 году. По преданию, в Паланге жила Бирута (лит. Birutė), вайделотка (жрица), которую взял в жены сын Гедимина Кейстут; Бирута стала матерью Витовта Великого.

31 декабря 1435 года — по Брестскому договору Паланга навечно отошла Великому княжеству Литовскому[4]. Основными занятиями населения Паланги до XIX века были: сбор янтаря, рыболовство, торговля. По морю из Паланги и соседнего Швентойи вывозили янтарь, мёд, воск. В 1701 году портовые сооружения в Паланге и Швянтойи были разрушены шведским флотом. В 1795 году, после третьего раздела Речи Посполитой, Паланга вместе с остальной Литвой вошла в состав Российской империи[4]. С 1824 года Паланга принадлежала семейству графов Тышкевичей. В административном отношении Паланга считалась местечком Гробинского уезда Курляндской губернии.

Тышкевичи вложили немало средств в развитие Паланги как морского курорта. Так, в 1877—1880 годах на деньги Тышкевичей были построены первые гостиница и ресторан; в Паланге появился первый театр, а на пляже были обустроены кабины для купания; в 1886 году открылась прогимназия. В 1884—1888 годах была построена пристань с длинным пирсом[8], а в соседнем Швентойи в 1891 году была открыта школа мореходства. В 1893—1897 годах при графе Феликсе Тышкевиче в южной части города был построен дворец, окружённый английским парком (арх. Эдуард Франсуа Андре). В первой половине XX века в Паланге открылась крупная лечебница, ориентированная на людей с заболеваниями опорно-двигательного аппарата. В 1907 году принял первых прихожан палангский костёл.

23 марта 1915 года Паланга была оккупирована немецкими войсками. С 1919 по 1921 год входила в состав Латвии. Тогда между Литвой и Латвией разгорелся спор о принадлежности Паланги и Швянтойи, разрешённый международной арбитражной комиссией, и 21 марта 1921 года эти территории были переданы Литве. 31 марта 1921 года латвийские войска покинули Палангу[9].

В 1933 году Паланга получила права города. В 1930-е годы на выкупленных у Тышкевичей землях был построен ряд богатых вилл. Паланга становилась неофициальной столицей Литвы в летний период, на курорт приезжали министры и президенты республики, город был излюбленным местом отдыха литовской интеллигенции. Курорт пострадал от опустошительного пожара 10 мая 1938 года, уничтожившего около трёхсот построек, в том числе около 120 жилых домов.

22 июня 1941 года Паланга была занята немецкими войсками; 10 октября 1944 год город был занят Красной Армией.

В советские годы курорт значительно расширился, на базе национализированных вилл были организованы дома отдыха, а также построены несколько новых домов отдыха. В 1963 году открыт аэродром. Паланга стала одним из крупнейших курортов советской Прибалтики. В 1992 году, когда Литва уже вновь была независимой республикой, из Паланги были выведены советские войска. Благоустройство курорта продолжалось, была возобновлена работа Старой гимназии, в 1999 году открылся музей литовского художника и скульптора Антанаса Мончиса[5]. Большой ущерб городу причинил ураган «Анатолий», который пронёсся над побережьем Литвы в 1999 году; был разрушен знаменитый палангский пирс[10], который пришлось реконструировать. Расположенная между пирсом и центральной улицей Витауто, некогда тихая и тенистая улица Басанавичюса стала пешеходным «Палангским Бродвеем», средоточием ресторанов, кафе и шумных развлечений. В постоветский период сгорел находившийся на пересечении улиц Витауто и Басанавичюс курзал (построен в 1890 году); в настоящее время, осуществляется его реставрация. Как отмечает мэр Паланги Шарунас Вайткус, «в этом здании, которое является свидетелем истории курорта и признано объектом культурного наследия, после реставрации вновь забурлит культурная жизнь»[11].

Экономика

Основой экономики города является туризм (обслуживание отдыхающих и рекреация). Гостиницы города могут одновременно принять 3000 человек (2013), также значительная часть приезжих размещается в частном секторе, где цены на проживание значительно ниже.

Достопримечательности

  • Пирс, уходящий в море на 480 м — один из символов Паланги. Сооружён в 1884—1888 годах; вначале между Палангой и Лиепаей курсировал торгово-пассажирский пароход, однако вскоре пирс стал непригоден для судоходства и с 1892 года превратился в излюбленное место для прогулок; реконструирован в 1998 году.
  • Костёл Вознесения Девы Марии в неоготическом стиле (1897—1907), построенный по проекту шведского архитектора К. Страндмана. Самое высокое здание Паланги (76 м).
  • Церковь во имя иконы Божией Матери «Иверская» (2001; адрес: ул. Соду, 52).
  • Мемориальная усадьба доктора Йонаса Шлюпаса (1861—1944), известного общественного деятеля, первого бургомистра Паланги (ул. Витауто, 23А).
  • Дом-музей художника и скульптора Антанаса Мончиса (ул. Дауканто, 16)
  • Музей собак (открылся в 2009 году; ул. Тайкос, 8)[12]
  • Приморский региональный парк (располагается между Палангой и Клайпедой)[13]. Основан в 1992 г.

Парк и Музей янтаря

  • Музей янтаря, расположенный в бывшем дворце Тышкевичей. Открыт в 1963 году, насчитывает около 4,5 тыс. экспонатов. Возле дворца расположена скульптура «Благословляющий Христос». Привезённая из Франции в начале ХХ века, скульптура была демонтирована в советское время; в 1993 году на прежнем месте установили копию работы С. Зиргулиса[14].
  • Палангский ботанический парк[lt] (1897 год), один из самых красивых парков стран Балтии. Спланирован известным французским ландшафтным архитектором и ботаником Эдуардом Франсуа Андре, который вместе со своим сыном провёл в Паланге три лета, работая над созданием парка. Насчитывает около 300 видов растений. Среди достопримечательностей парка — скульптурная композиция «Эгле — королева ужей» (1960, скульптор Р. Антинис-старший), сюжет которой основан на одноимённой литовской сказке[lt].
  • На территории парка находится гора Бируте, связанная с романтической историей весталки, ставшей женой великого князя литовского Кястутиса. Часовня (1869, архитектор К. Майерис) с витражами (1976, автор Л. Поцюс) на вершине. У подножия горы расположена скульптура «Тебе, Бируте» (1965, скульптор К. Тулене), а также «Лурд» (грот со статуей Девы Марии), созданный графом Тышкевичем по просьбе его жены.

Паланга в искусстве

Паланга в русской поэзии

Два русских поэта — Иосиф Бродский и Роберт Рождественский — посвятили этому городу свои написанные в 1960-х годах стихотворения ([15]).

     Коньяк в графине — цвета янтаря,
     что, в общем, для Литвы симптоматично.
     Коньяк вас превращает в бунтаря.
     Что не практично. Да, но романтично.
     Он сильно обрубает якоря
     всему, что неподвижно и статично.
     Конец сезона. Столики вверх дном.
     Ликуют белки, шишками насытясь.
     Храпит в буфете русский агроном,
     как свыкшийся с распутицею витязь.
     Фонтан журчит, и где-то за окном
     милуются Юрате и Каститис[16].
Из стихотворения Иосифа Бродского «Паланга» (1967)

Паланга в живописи

Интересные факты

  • Решением специальной комиссии Министерства культуры Литвы Паланга выбрана культурной столицей страны на 2013 год[17].
  • Знаменитый польский поэт, уроженец Литвы Адам Мицкевич трижды посетил Палангу — в 1821, 1824 и 1831 годах[18]. Его имя носит теперь одна из улиц города.
  • В Паланге снимались фильмы: «Король Лир» (Ленфильм, 1970), «Вся королевская рать» (Белорусское телевидение, 1971), «Богач,_бедняк… (фильм,1982)» (Литовская киностудия, 1982).

Напишите отзыв о статье "Паланга"

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Паланга
  • [www.palanga.lt/index.php?724700420 Палангское самоуправление, официальная страница на русском языке]
  • [www1.palanga.lt/index.php?lang_id=2 Старая версия официальной страницы] (лит.)
  • [www.palangos.ru/ Информационный центр по туризму и отдыху в Паланге]
  • [www.olitve.ru/goroda/palanga/ Сведения о Паланге на портале «О Литве»]
  • [www.palangatic.lt/ru.php Информация для туристов]
  • [ru.litauen-netz.de/165/palanga-ru.html Всё для туристов о Паланге на Litauen Netz]
  • [fotogorodov.wordpress.com/2016/02/13/%d0%bf%d0%b0%d0%bb%d0%b0%d0%bd%d0%b3%d0%b0-%d0%b0%d1%80%d1%85%d0%b8%d1%82%d0%b5%d0%ba%d1%82%d1%83%d1%80%d0%b0-%d0%b4%d0%be%d1%81%d1%82%d0%be%d0%bf%d1%80%d0%b8%d0%bc%d0%b5%d1%87%d0%b0%d1%82%d0%b5/ Прогулка по Паланге]


Примечания

  1. [leb.nlr.ru/edoc/323986/Атлас-всего-Балтийскаго-моря-с-Финским-и-Ботническим-заливами-со-Шкагер-раком-Категатом-Зундом-и-Белтами-в Атлас всего Балтийскаго моря с Финским и Ботническим заливами, со Шкагер-раком, Категатом, Зундом и Белтами, в генеральных морских и специальных картах состоящий,:... - СПб.: Тип. Мор. шляхет. кадет. корпуса: 1793. - 1 т. (51 л.)]
  2. Первый официальный атлас Российской империи (1745). Карта герцогств Эстляндского и Лифляндского, вместе с течением реки Двины.
  3. Карта Курляндской губернии. 1821 год.
  4. 1 2 3 [www.olitve.ru/goroda/palanga/ Сведения о Паланге на портале «О Литве»]
  5. 1 2 [www.palangos.ru/sanatorii.shtml Санатории города на сайте Информационного центра по туризму и отдыху в Паланге]
  6. Saulė Markelytė. Palanga. Vilnius: Mintis, 1980. P. 60. (лит.)
  7. [www.palanga.lt/index.php?1263436502 Palangos miesto savivaldybė] (лит.)
  8. [www.palangos.ru/history.shtml История города на сайте Информационного центра по туризму и отдыху в Паланге]
  9. Saulė Markelytė. Palanga. Vilnius: Mintis, 1980. P. 66. (лит.)
  10. [www.getmanfriends.com/?p=travel&country=0&fu=read&id=23 Город подоконников]
  11. Виргиния Спурите. В летней столице — вся Литва // Летний сад. Приложение к газетам «Kauno diena», «Vilniaus diena», «Klaipeda». Вильнюс, 2012. С. 14.
  12. [www.sunumuziejus.lt/index.php?lang_id=2 Музей собак в Паланге. Официальный сайт]
  13. [www.votpusk.ru/country/dostoprim_info.asp?ID=3657 Приморский региональный парк]
  14. [www.travelzone.lv/lietuva/gorod/palanga/kristaus/index.php Зона путешествий]
  15. [rupor.lt/index.php?s=0d11ab61ba72cbc2857440763d2e1684&showtopic=3312&st=200&p=28071&#entry28071][www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=7574]
  16. Имеется в виду скульптурная группа Н. Галгалайте «Юрате и Каститис» (1961), расположенная над фонтаном в самом конце ул. Басанавичюса, рядом с пирсом. В основе сюжета — легенда о трагической любви морской богини и рыбака ([www.travelzone.lv/lietuva/gorod/palanga/jurate/index.php]).
  17. [ru.delfi.lt/misc/culture/palanga-stanet-kulturnoj-stolicej-litvy.d?id=41652633 Паланга станет культурной столицей Литвы] // ru.DELFI.lt, 04 февраля декабря 2011
  18. [books.google.ru/books?id=4WU5cG74I5QC&pg=PA246&lpg=PA246&dq=adam+mickiewicz+1824+w+Pa%C5%82andze&source=bl&ots=SkgY9c_CTq&sig=1PD_JUf2V3IPredmdkqmizJzgg0&hl=ru&sa=X&ei=RLcWUIr_LtS7hAeMxYDwAQ&ved=0CFcQ6AEwAw#v=onepage&q=adam%20mickiewicz%201824%20w%20Pa%C5%82andze&f=false Tomasz Krzywicki. Litwa: przewodnik. Warszawa, 2005.]

Отрывок, характеризующий Паланга

– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.