Палата пэров (Франция)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Палата пэров Франции»)
Перейти к: навигация, поиск

Французская палата пэров (фр. Chambre des Pairs) — верхняя палата французского парламента в периоды двух реставраций, Ста дней, а также Июльской монархии. Основана хартией 1814 года, просуществовала до 1848 года; членство в ней оставалось наследственным вплоть до революции 1830 года; отменена революцией 1848 г. в процессе создания Национального собрания Второй республики.





Краткая историческая справка

Об изначальном значении термина - Пэрство Франции.

В 1814 году — по примеру английской модели — Людовик XVIII создал палату пэров, которая стала одним из институтов законодательной власти страны: 1) верхней палатой парламента и 2) судом для государственных преступлений и для должностных преступлений депутатов и министров.

Во время Ста дней, Наполеон I также назначал пэров Франции. Вторая Реставрация 1815 года восстанавила палату пэров и титул пэра стал передаваться по наследству. После Июльской революции 1830 года король Луи-Филипп сохранил палату пэров, но ликвидировал наследственность пэрства.

Предпосылки создания

На континенте Европы представительство, как продукт революции, явилось вначале в виде однопалатной системы. Генеральные штаты Франции, собравшиеся 5 мая 1789 г., уже 17 июня обратились в единое Национальное собрание. Конституции 3 сентября 1791 г. и 24 июня 1793 г. из принципа единства нации выводили требование единого национального собрания.

Конституция 1795 года

Впервые законодательный корпус был разделён на две палаты по конституции 22 августа 1795 г. — на Совет пятисот и Совет старейшин. С этого момента за верхнюю палату высказывались многие теоретики; в пользу верхней палаты говорил также пример Англии и Северной Америки. Конституция 1795 г. путём образования верхней палаты позволяла дать перевес людям, более умудрённым государственно-политическим опытом. Требование от членов совета старейшин 40-летнего возраста и 15-летнего пребывания во Франции до выборов делало число лиц, могущих быть выбранными, довольно незначительным и ограничивало по факту принцип народного суверенитета.

Конституция 1799 года

Последующая конституция 1799 г. преследовала иные цели: она видела спасение в установлении полной централизации власти. С этой точки зрения верхняя палата являлась бы излишним тормозом. Охранительный сенат не мог считаться верхней палатой, так как ему не было предоставлено участия в нормальных функциях законодательной власти.

Реставрация 1814 года

С Реставрацией возникла необходимость в палате пэров, как средстве обеспечения влияния на те слои населения, с которыми отождествляла свои интересы монархия Бурбонов.

История существования

Первая реставрация

Палата пэров по хартии 4 июня 1814 г. состояла из лиц, возведённых в это звание королём или наследственно, или пожизненно. Все заседания палаты пэров являлись секретными. Список пэров этого периода дан здесь (на фр. языке).

Период Ста дней

Такую палату пэров удержал и Наполеон I в эпоху Ста дней, в так называемом Дополнительном акте (acte additionnel) 22 апреля 1815 года. Список пэров этого периода приведён здесь (на русском языке).

Вторая реставрация

Буржуазная монархия Луи-Филиппа сочла также нелишним сохранить верхнюю палату, но наследственность звания пэра была отменена; король назначал пэров из известных категорий лиц, отличившихся на государственном поприще или на поприще наук, искусства, торговли, промышленности.

Республиканская конституция 4 ноября 1848 года приняла систему одной палаты. Сенат Наполеона III столь же мало соответствовал обычному типу верхней палаты, как и сенат Наполеона I.

Напишите отзыв о статье "Палата пэров (Франция)"

Ссылки

См. также

Отрывок, характеризующий Палата пэров (Франция)

– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.