Палач (повесть)

Палач — повесть шведского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе Пера Лагерквиста, написанная в 1933 году под тяжелым впечатлением от нацистского переворота в Германии.

Повесть является реакцией писателя на рост нацистских настроений в обществе и художественным исследованием изменения человеческого отношения ко злу. Благодаря сопоставлению различных временных пластов Лагерквист показывает вневременную и метафизическую природу зла.

Пером Лагерквистом по повести также была написана одноимённая пьеса.

Содержание

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Двуплановость произведения достигается двухчастным его построением. Действие первой части происходит в Средние века, второй части — в фантастическом ближайшем будущем, картина которого представляет собой мрачный прогноз писателя, порождённый известиями о происходящем в современной ему Германии после прихода к власти нацистов. Обе эпохи показаны через происходящее в баре. Сцена из времён Средневековья с довольно примитивными, грубыми и суеверными натурами сменяется сценой из 30-х годов XX века, где внешний лоск людей лишь прикрывает всё те же первобытные инстинкты, болезненную жажду насилия. Быстро выясняется, однако, что в отношении людей ко злу произошла существенная метаморфоза. В средневековой части повести страх перед злом и уважение к его силе пронизывали все разговоры собравшихся в баре, но здесь зло всё-таки осознавалось как зло. Во второй, фантастической части повести зло уже выдаётся за нечто общественно полезное, а следование по пути зла воспринимается как путь к прогрессу и процветанию. Люди нового общества прославляют культ насилия и подавления личности.

Обе части объединяются зловещей фигурой Палача в кроваво-красном одеянии, который воплощает надвременные, имманентно присущие человечеству зло и жестокость. Длинный монолог Палача в заключительной части повести воспринимается как апофеоз насилия, но содержит также характерный для Лагерквиста мотив поисков и отрицания Бога. В финале появляется образ нежной и кроткой жены Палача, воплощающей тему чудодейственной силы любви, надежды на будущее, очищения от грехов.

Инсценировка повести и восприятие её современниками

Повесть вышла из печати осенью 1933 года. В следующем году Лагерквист инсценировал её. В Швеции главная роль досталась прославленному актёру Ёсте Экману. Пьеса с триумфом прошла в театрах стран Северной Европы. Если «Палач» приобрел широкую известность и был воспринят обществом как актуальный политический памфлет, то этому немало послужили театральные постановки.

Некоторые общественные круги Швеции, лояльно относившиеся к нацизму, восприняли пьесу в штыки. Были угрозы, попытки сорвать спектакли. Нацисты сжигали книги с этим произведением.

Автор о замысле

В одном из интервью в связи с представлением пьесы Лагерквист отметил, что «Палач»

направлен против современного насилия, против тенденции насилия у человека… и апеллирует ко всем, кто становится на сторону насильников, как бы они ни назывались — нацистами, фашистами или большевиками.

В позднейшей культуре

По мотивам повести написана песня группы Ария «Палач».

Литература

• Татаринов А. В. Литературные формы апофатической теологии в шведской прозе (П.Ф. Лагерквист и Т. Линдгрен) // [zar-literature.ucoz.ru/texts/zhanrovaja_priroda_i_nravstvennaja_filosofija_khud.doc Жанровая природа и нравственная философия художественных текстов о евангельских событиях: Монография]. — Краснодар: КубГУ, 2004. — 264 с.
• Татаринов А. В. [books.google.com/books?id=KBIsAQAAIAAJ Власть апокрифа: библейский сюжет и кризисное богословие художественного текста]. — Краснодар: Мир Кубани, 2008. — 711 с.

Отрывок, характеризующий Палач (повесть)

– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.