Протосардский язык

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Палеосардский язык»)
Перейти к: навигация, поиск
Палеосардский язык
Страны:

Сардиния, Корсика, Менорка

Вымер:

I тысячелетие н . э.

Классификация
Категория:

Языки Евразии

тирренская семья или эускарская семья

Письменность:

бесписьменный

См. также: Проект:Лингвистика

Протосардский (нурагический) язык, или группа языков, известные по субстратной лексике сардинского языка и топонимике острова Сардиния, восходящей к эпохе до римского завоевания (3 в. до н. э.), то есть к эпохе нурагической культуры. Термин палеосардский язык, встречающийся в некоторых итальянских публикациях, не вполне удачен, так как вызывает ассоциацию скорее с донурагическими культурами Сардинии. Возможно, язык или один из палеосардских языков был ранее распространён на Балеарских островах[1], см. ниже.





Социокультурная характеристика

Античные источники указывают, что доримское население Сардинии делилось на различные этнические группы, среди которых были корсы, балары и иолаи (илийцы). Некоторые авторы рассматривают две последних группы как один и тот же народ). Неизвестно, говорили ли эти народы на одном или на разных языках, и в последнем случае — были ли эти языки взаимопонимаемыми.

Происхождение

Поскольку Сардиния длительное время была изолирована от магистральных путей европейской цивилизации (даже христианство проникло в центральную часть острова лишь в конце 6 в., когда вождь илийцев Госпитон допустил туда византийских проповедников), в местной лексике, а также, вероятно, и в фонетике современного сардинского языка могли сохраниться пережитки языков доримских культур, прежде всего нурагической культуры.

О происхождении доримских народов Сардинии см. в статьях: балары, иолаи, корсы, донурагическая Сардиния.

Работы М. Питтау

Многие интересные исследования были осуществлены для того, чтобы определить происхождение некоторых корней слов, которые сегодня считаются автохтонными. Например, корень sard-, представленный во многих топонимах и характерный для названий некоторых этнических групп. Так, на одной из обнаруженных в Египте надписей упоминался таинственный народ шардана, один из «народов моря», который якобы пришел из Ближнего Востока или Средиземноморья. Итальянский этрусколог Массимо Питтау предполагал, что они происходили из Лидии, основываясь на археологических находках в центральной части Анатолии[2]. Другие ученые делают акцент на сходство между предметами одежды и ритуалами в центральной части Сардинии и некоторых регионов Балкан. Это последнее исследование является частью более обширной теории о миграции различных кавказских и балканских племен на Иберийский полуостров.

Работы Питтау[3] также интересны тем, что в 1984 году он предположил, что многие латинские слова имеют происхождение в этрусском языке, сравнивая его также с «палеосардским языком». Из этой работы[4] следовало, что ввиду глубокого этрусского влияния на культуру острова, многие элементы, которые считались ранее заимствованиями из латыни, на самом деле могут быть влиянием непосредственно этрусского языка. Таким образом, и этрусский, и «палеосардский» языки происходят от лидийского языкa, и оба эти индоевропейских народа пришли из Лидии (чья столица, если верить Геродоту, носила название Sardes). Эта теория нуждается в более строгих доказательствах, чтобы быть признанной всем научным сообществом, так как соотношение этрусского языка с индоевропейскими служило неоднократно предметом различных спекуляций, хотя связь этрусского и лидийского (вообще с хетто-лувийскими) предполагалась неоднократно[5], так как эта группа индоевропейских языков демонстрирует некоторое сходство с этрусским и при этом очень отлична от всех других индоевропейских языков, однако научным большинством эта теория не признается как общепринятая и мнение о неиндоевропейском характере этрусского языка — преобладает.

Работы А. Аредду

Альберто Аредду полагает, что существует значительное сходство между рядом элементов лексики, которая считается долатинской, и некоторыми современными апеллятивами Албании[6]. На этом основании Аредду приходит к выводу, что протосардский язык соответствует палеоиллирийскому субстрату — в особенности сохранившиеся элементы языка в восточной части острова (Барбадже и Ольястра). По мнению Аредду, топоним Сардиния родственен топонимам Сарда в Иллирии и Сердика во Фракии. Он указывает на то, что античный сардинский город Сардара был известным водным курортом античности, как и Сердика во Фракии, что якобы также указывает на родство топонимов.

  • сард. eni ‘тисовое дерево’= алб. enjë ‘тисовое дерево’
  • сард. alase ‘омела’ = алб. halë(z), ‘шип’
  • сард. lothiu ‘грязный’, ср. топонимы Lotzorai, Lothorgo, Loceri, Lotzeri = алб. lloç ‘слякоть’
  • сард. drob(b)alu ‘кишка свиньи’ = алб. drobolì ‘кишка’
  • сард. urtzulaломонос’, ср. топоним Urtzulei = алб. hurdh ‘плющ’

Классификация

Письменные памятники нурагического языка отсутствуют, в связи с чем любые предположения о его филогенетической классификации основаны на спекуляциях по косвенным данным. Среди имеющихся гипотез можно отметить следующие:

Доиндоевропейская гипотеза

Основана на топонимах и наименованиях растений Сардинии. Её сторонник Макс Леопольд Вагнер полагал, что язык или языки, отражённые в данной лексике, не имеют сходства с индоевропейскими. Другие авторы, как Й. Хубшмид и Юрген Хениц Вольф, предполагали, что нурагический язык мог быть агглютинативным.

Иберско-лигурско-ливийская гипотеза

На основании археологических данных Джованни Угас предположил, что население Сардинии могло иметь разнородное происхождение, и в доримский период состояло из трёх различных групп, говоривших на различных языках:

С данной гипотезой согласуется членение современного сардинского языка на три диалектных блока: логудурский, галурский и кампиданский, которые могут быть связаны с различными субстратами. В соответствии с данной гипотезой иолаи (илийцы) отождествяются с воинами-мореплавателями «шардана» из числа «народов моря». Лингвистические исследования данную гипотезу пока не подтвердили.

Нураго-микенская гипотеза

Профессор Марчелло Пили из университета Ла-Сапьенца полагал, что нурагический народ мог говорить на микенском греческом диалекте. По его мнению, в пользу этой гипотезы говорит архитектурное сходство нурагов с греческими толосами, а также легенды об Иолае и Сардосе. Этой же точки зрения придерживался итальянский учёный М. Лиджа.

Баско-иберская гипотеза

Эдуардо Бласко Феррер (en:Eduardo Blasco Ferrer) на основании лексических (несколько десятков общих корней), фонетических и морфологических совпадений относит палеосардский к той же гипотетической семье, что и баскский и иберский языки[7]. При этом сама по себе гипотеза о родстве баскского и иберского не является общепризнанной.

Долатинский субстрат в сардинском языке

Частично представления о протосардском языке основаны на субстратной лексике в современном сардинском языке.

cóstiche 'разновидность клёна'
cúcuru 'верх'; ср. cucuredhu 'вершина', 'курган', и др.
giágaru (кампиданский диалект) 'охотничья собака' (ср. баск. txakur?)
golósti 'остролист' (ср. баск. gorosti)
sechaju 'годовалый ягнёнок' (ср. баск. zekail)
zerru (галлурский диалект) 'свинья' (ср. баск. zerri)
  • Связи с Иллирией:
eni 'овца-самка' (ср. албан. enjë 'овца-самка')
thurg-alu 'поток' (ср. албан. çurg 'поток')
drobbalu 'кишки' (ср. албан. drobolì 'кишки')
golostriu 'остролист' (ср. иллир. *gol (A. Mayer) 'верхушка, шип'+ слав. ostrь 'острый')
zerru 'свинья' (галлурский диалект) (ср. албан. derr 'свинья', по М. Морвану)
  • Слова латинского происхождения с долатинским префиксом (артиклем?) t(i)-:
tilichèrta, Camp. tzilikitu 'ящерица' (ti + L. lacerta)
tilingiòne 'червь' (ti + L. lumbricum 'земляной червь')
trúcu 'шея'; var. ciugu, túgulu, Camp. tsuguru (t + L. jugulum)
túgnu, tontonníu 'гриб' (t + L. fungus)

Другие долатинские слова:

  • географические термины:
bèga 'луг', возможно, родственен португальскому veiga, испан. vega 'плодородная равнина'.
bàcu 'каньон'
garrópu 'каньон'
giara 'плоская возвышенность'
míntza 'источник' / 'manantial' / 'источник'.
piteràca, boturinu, terighinu 'путь'
  • названия растений:
tzaurra 'проросшее зерно'; intzaurru, 'проросшее растение'
araminzu, oroddasu — Cynodon dactylon ('название травянистого растения')
arbutu, arbutzu, abrutzu — Asphodelus ramosus 'asphodel' (хотя в латинском arbustus означает 'куст', 'кустарник', что сохранилось в португальском arbusto, 'деревце')
atagnda, atzagndda — Papaver rhoeas 'красный мак'
bidduri — Conium maculatum 'hemlock'
carcuri — en:Ampelodesma mauritanica (средиземноморская трава)
istiòcoro — en:Picris echioides
curma — Ruta chalepensis 'en:rue'
tinníga, tinnía, sinníga, tsinníga — 'en:esparto'
tiría — Calicotome spinosa 'thorny broom'
tzichiría — Ridolfia segetum (разновидность фенхеля)
  • названия животных:
gròdde, marxani 'лиса'
irbírru, isbírru, iskírru, ibbírru 'куница'
tilingiòne, tilingròne, tiringoni 'земляной червь'
tilipírche, tilibílche 'кузнечик'
tilicúcu, telacúcu, tiligúgu 'геккон', Camp. tsilicitu 'ящерица' (pistiloni 'геккон')
tilichèrta, tilighèrta, tilighèlta; calixerta 'ящерица', когнат лат. lacerta.

Лингвистическая характеристика

Что касается контактов сардинцев с другими народами, неоднократно заявлялось, что палеосардский язык имеет сходство с доиндоеропейскими языками Иберии и Сицилии. В частности, паракситонный суффикс -ara, о котором Террачини и Бертольди высказали предположение, что это маркер множественного числа, что может быть признаком родственных отношений между вышеуказанными группами древних языков.

Корень -nur-/-nor- часто встречается в древней топонимике Сардинии, в том числе в названии башен-нурагов позднего бронзового века. Он же встречается на Балеарских островах (населённый пункт Нура), где существовала культура талайотов, весьма сходная с нурагической[1]. Здесь возможны параллели с преданием о миграции баларов под предводительством Норакса на Сардинию из Иберии.

То же самое касается суффиксов: -àna, -ànna, -énna, -ònna + -r + «вокальная финаль» (как в фамилии Bonnànnaro) как считают Бенвенуто Аронне Террачини. Рольфс, Батлер и Крэддок добавили суффикс -/ini / (как в Барумини фамилии) как ещё одну характеристику палеосардского. В свою очередь, суффиксы -arr-, -err-, -orr-, -urr-, по-видимому, имеют корреляции в Северной Африке (Террачини) в Иберии (Бласко Феррер), на юге Италии и в Гаскони (Рольфс), со ссылками на Euskera (Вагнер, Хюбшман).

Как указывает Террачини, окончания -ài, -éi, -òi, -ùi распространены в языках северной Африки. Питтау обращает внимание на факт, что многие из этих окончаний имеют структуру «ударный гласный + финальный гласный», и что эта особенность проявляется даже в ряде топонимов, возникших после римского завоевания: они состоят из латинского корня и «палеосардского» окончания. Бертольди предполагал, что некоторые такие топонимы, заканчивающиеся на -ài и -asài, происходят из Анатолии. Широко распространённый в Иберии суффикс -aiko, вероятно, кельтского происхождения, а также иберские этнонимические суффиксы -itani и -etani, вероятно, были распространены и в палеосардском языке (на это указывают Террачини, Рибеццо, Вагнер, Хубшмид, Фауст и ряд других исследователей).

К III в. н. э. вульгарный латинский язык начал вытеснять палеосардские наречия. В настоящее время жители острова говорят на сардинском языке, происходящем от вульгарной латыни. Палеосардский сохранился предположительно лишь в ряде топонимов и в субстратной лексике сардинского языка (например, названиях растений).

Напишите отзыв о статье "Протосардский язык"

Ссылки

  • [ama.sgu.ru/ama05/ama0503.html Кац Т. П. Античные авторы о населении Сардинии // АМА. Вып. 5. Саратов, 1983. С. 26-32]
  • [ama.sgu.ru/ama06/ama0603.html Кац Т. П. Нурагическая Сардиния и «морские народы» // АМА. Вып. 6. Саратов, 1986. С. 31-42.]
  • [ancientrome.ru/publik/katz-tp/katz-tp01.htm Кац Т. П. О некоторых культах нурагической Сардинии]
  • Alberto Areddu, Le Origini Albanesi della Civiltà in Sardegna, Napoli (2007);Recensione di Emanuele Banfi, in Rivista Italiana di Linguistica e Dialettologia (2009), XI, pp. 211—214".
  • Alberto Areddu, «Òrolo: il genuino nome dell’aquila paleosarda» in Quaderni Bolotanesi 36 (2011)
  • Atlante Storico Mondiale, De Agostini pp. 61 (Edizione del 1994)
  • Eduardo Blasco Ferrer, Storia della lingua sarda. Dal paleolitico alla musica rap, Cagliari (2009)
  • Eduardo Blasco Ferrer, Paleosardo. Le radici linguistiche della Sardegna neolitica, Berlin/New York (2010)
  • Fabio Fancello, Voci di un Mondo Remoto riflessioni di linguistica sarda, Edizione L’Ortobene, Nuoro (2003)
  • Angelo Leotti L’Albanese parlato (dialetto ghego), Ulrico Hoepli, Milano (1916)
  • Johannes Hubschmid, Sardische Studien, Bern (1953)
  • Mario Ligia, La lingua dei Sardi. Ipotesi filologiche, Ghilarza (2002)
  • Bovore Mele, Unij Dyn Teri Kanteri: Arvareshu Shardanu Grammatica Elementare e Vocabolario della Lingua Protosarda, Sassari (2010)
  • L R Palmer, Mycenaeans and Minoans, Second ed. New York: Alfred A. Knopf. 1965.
  • Giulio Paulis, I nomi di luogo in Sardegna, Sassari (1987)
  • Massimo Pittau, La lingua sardiana o dei Protosardi, Cagliari (2000)
  • Helmut Rix, Rätisch und Etruskisch, Innsbruck 1998
  • Dieter H. Steinbauer, Neues Handbuch des Etruskischen, St. Katharinen 1999
  • Giovanni Ugas, L’alba dei Nuraghi, Cagliari (2005)
  • Heinz Jürgen Wolf, Toponomastica Barbaricina, Nuoro (1998)

См. также

  • Eduardo Blasco Ferrer, ed. 2010. Paleosardo: Le radici linguistiche della Sardegna neolitica (Paleosardo: The Linguistic Roots of Neolithic Sardinian). De Gruyter Mouton. (англ.)

Примечания

  1. 1 2 P. MacKendrick (1969). The Iberian Stones Speak. New York, Funk & Wagnalls. P. 18-19
  2. Massimo Pittau, La lingua sardiana o dei Protosardi, Cagliari (2000)
  3. La lingua dei Sardi Nuragici e degli Etruschi, Sassari 1981 (esaurito).
  4. Lessico etrusco-latino comparato col nuragico, Sassari 1984 (Libreria Koinè)
  5. Георгиев
  6. [web.tiscali.it/sardoillirica/sardoillirica/ sardoillirica]
  7. Ferrer E. B. (2010) Paleosardo. Le radici linguistiche della Sardegna neolitica. Berlin : De Gruyter. ISBN 978-3-11-023560-9www.degruyter.com.proxy.library.carleton.ca/view/supplement/9783110235609_Contents.pdf

Отрывок, характеризующий Протосардский язык

– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.