Пальма (оружие)
Па́льма, палма, палёмка — сибирское древковое оружие типа глефы. Представляет собой однолезвийный ножевидный наконечник с хвостовиком, закреплённый на длинном древке.
Этимология
Пальма или палма — русское название оружия, у сибирских народов для его обозначения использовались свои термины. Якуты его называли — батыйа (короткий вариант — хотохон, средний — батыга, длинный — батас); эвенки — кото; ханты — пал; кеты — ус; удэгейцы — сагди гида; эвенки, орочи — гида; нанайцы — давамагда; энцы — лаку; нивхи — лахтъ. Русское название связано с деревом и известно по источникам XVII века: «И те де аманаты к ним и выбежали и с колотками, и за ними кинулся, побежал было казак, которой у них сидел, Дружинко Иванов. И того казака те тунгусы пальмами тут искололи» (1646)[1].
Конструкция
Размеры оружия могли быть различными, в зависимости от конкретного народа. Кроме того, у некоторых народов применялось несколько его разновидностей. Длина древка обычно составляла от 1 до 1,5, изредка до 2 м. Металлический наконечник пальмы отличался скруглённым лезвием и прямо направленным остриём. Клинок в сечении был треугольным. К древку крепился с помощью хвостовика, после чего место крепления обматывалось сухожилиями или кожей. Изредка применялись втулочные наконечники. Длина клинка была весьма разнообразна и в коротких модификациях составляла 10—20 см, в средних — 30—40, а в длинных — 50—70 см.
Применение
Пальмы, по одной из версий, появились в XII—XIV веках в Южном Приангарье. Широкое распространение это оружие получает в позднем средневековье, возможно, вытесняя топоры и копья. Это оружие выполняло функции одновременно копья, ножа и топора. В лесу пальмы использовались для расчистки дороги. Были важным охотничьим оружием, особенно при забое оленей во время переправы. Также имели боевое назначение.
В XVII веке в качестве оружия пальмы применялись не только сибирскими народами, но и русскими. Например, в 1676 году якутский воевода Андрей Барнешлев писал царю: «Иноземцы, государь, Якуты и Тунгусы, куяки и палмы, и копья, и топоры, и ножи сами делают, и для твоих государевых служеб у Якутов в твою, великого государя, казну служилым людям куяки емлют».[2] В настоящее время пальмы сохраняют незначительное охотничье значение.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пальма (оружие)"
Примечания
Источники
- [knifefoto.narod.ru/palma.htm Пальма — оружие эвенков]
- [blindcat.ru/palma-wpns/ Пальма, или немного об оружии из Сибири]
|
Это заготовка статьи об оружии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пальма (оружие)
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
