Памирский тракт

Памирский тракт — автомобильная дорога, соединяющая города Ош (Киргизия), Хорог (Таджикистан) и Душанбе. Из Душанбе можно проехать по автодороге М41 в афганский город Мазари-Шариф.

Старый Памирский тракт

Летом 1903 офицер русской армии, военный географ Николай Корженевский, поднявшись на перевал Талдык высотою 3615 метров, обнаружил Памятный столб с именами людей, принявших участие в проектировании и прокладке первой колесной дороги по Памиру в «русском» Туркестане. Это были подполковник Бронислав Громбичевский, инженеры путей сообщения Мицкевич, Бураковский, Зараковский и подпоручик Ирмут. Долгое время европейцы полагали, что первую колесную дорогу через перевал Талдык построили в 1916 плененые в Первой мировой войне австрийцы. Дневник Корженевского свидетельствует о другом: первая колесная дорога проложена 22 годами ранее. В 1894 построили её русские саперные части. Позднее эта часть колесной дороги по Памиру из Ферганской в Алайскую долину получила название «Старый Памирский тракт».

В XVIII — XX веках в Центральной Азии между Британской и Российской империями продолжалось острое геополитическое соперничество за влияние в регионе, получившее в мировой истории название «Большая Игра». Военное ведомство Российской империи, обеспокоенное активностью англичан на Памире, приняло решение построить стратегическую военную дорогу, по которой возможно было бы оперативно перебрасывать войска из Ферганской в Алайскую долину и осуществлять их эффективное снабжение. Строительство планировалось и осуществлялось в глубокой тайне и долгое время о существовании колесной дороги на Памире в Русском Туркестане в Европе не было известно. После строительства Памирского тракта колесная дорога 1894 года постройки получила название Старый Памирский тракт. С завершением в 1937 строительства автомобильной дороги, соединяющей города Ош и Хорог, Старый Памирский тракт стал составной частью большого Памирского тракта.

Общая характеристика

Большая часть дороги проходит по территории Таджикистана, связывая автомобильным сообщением столицу государства Душанбе с главным городом Горного Бадахшана — Хорогом. Эта часть Памирского тракта получила название Западный Памирский тракт. Другой участок дороги, по которому традиционно идут наибольшие перевозки связывает Хорог с киргизским городом Ош. Он получил название Восточный Памирский тракт. В городе Ош имеется УПД (Управление Памирской дороги) а также две автомобильные базы — ПАТУ (гражданские грузовые перевозки на Памир) и войсковая часть 3333 (автобатальон осуществляющий снабжение воинских частей на Памире).

Дорога большей частью является грунтовой. В зимнее время дорога не эксплуатируется в связи с опасностью схода лавин.

Различают Восточный Памирский тракт (Ош — Хорог) и Западный Памирский тракт (Хорог — Душанбе).

Восточный Памирский тракт

Дорога Ош-Хорог протяжённостью 701 км была построена в два этапа. После колониального захвата и освоения Хивы, Бухары, Гиссаро-Алая и Северного Памира и их присоединения к Российской империи, в 1894 саперными частями русской армии через перевал Талдык была тайно построена военная стратегическая колесная дорога, соединяющая Ферганскую и Алайскую долины. Спустя 37 лет в 1931—1934 годах эта дорога была продолжена до города Хорог. В Советском Союзе дороге придавалось большое значение в связи с развитием территорий горного Памира. По этой дороге доставлялись грузы социального (продовольствие, товары народного потребления, топливо и др.) и производственного назначения.

На участке от Оша до Хорога дорога проходит через три главных горных перевала: Талдык (3615 м), Кызыл-Арт (4280 м) и Акбайтал (4655 м), который является одним из самых высокогорных, по которым проходят автомобильные дороги.

Западный Памирский тракт

Позднее был построен участок дороги Душанбе-Хорог, который с точки зрения строительства и эксплуатации является более сложным в силу особенностей горного рельефа.

Открытие Западно-Памирского тракта имени Сталина состоялось в 1940.

Основные пункты на Большом Памирском тракте

Если следовать по Большому Памирскому тракту от г. Ош, то маршрут Памирского тракта может быть записан следующим образом:

г. Ош — пер. Чыйырчык (2402) — с. Гульча — долина р. Гульча — пер. Талдык (3615, перевал через Алайский хребет) + пер. 40 лет Киргизии (3541) — с. Сары-Таш (Алайская долина) — пер. Кызыларт (4250, перевал через Заалайский хребет, въезд на территорию Горного Бадахшана, пересечение границы между Киргизстаном и Таджикистаном) — долина р. Маркансу — пер. Уйбулак (4200) — озеро Каракуль — пер. Акбайтал (4655) — г. Мургаб — пер. Найзаташ (4314) — Аличурская долина — пер. Харгуш (4091) + пер. Тагаркаты (4168) — долина р. Сулу-Тагаркаты — пер. Кой-Тезек (4251) — долина р. Гунт — г. Хорог — долина реки Пяндж — с. Калаи-Хумб — пер. Хабуработ (3720) — долина р. Обихингоу — долина р. Вахш — г. Душанбе.

В настоящее время Памирский тракт входит в состав трассы М41.

См. также

• Большая игра
• Памир
• Стратегическая география
• Туркестанский край
• Центральная Азия

Ссылки

• [loveopium.ru/putshestviya/tadzhikistan-pamirskij-trakt.html Таджикистан: Памирский тракт. Фоторепортаж]
• [loveopium.ru/putshestviya/pamirskij-trakt-chast-2.html Памирский тракт. Часть 2. Фоторепортаж]

Отрывок, характеризующий Памирский тракт

В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.