Памятник Карлу Марксу (Москва)

Памятник
Памятник Карлу Марксу
Страна	Россия
Скульптор	Л. Е. Кербель
Дата постройки	1961 год
Материал	Гранит

Па́мятник Ка́рлу Ма́рксу в Москве́ — скульптурный монумент из серого гранита, установленный в честь основоположника марксизма, деятеля международного коммунистического движения Карла Маркса в Москве на Театральной площади. Скульптор — Лев Кербель; архитекторы — Р. А. Бегунц, Н. А. Ковальчук, В. Г. Макаревич, В. М. Моргулис. Открыт 29 октября 1961 года.

История создания

В. И. Ленин считал установку памятника Марксу одной из важнейших задач в рамках осуществления Плана монументальной пропаганды; в соответствии с ним памятник в Москве должен был появиться ещё в первые годы советской власти. В начале 1920 года прошёл конкурс на создание монумента, а 1 мая 1920 года, в день первого в истории всероссийского субботника, на Театральной площади состоялась его закладка. Однако первоначальный план не был реализован, и долгие годы на Театральной площади стоял гранитный блок с текстом: «Первый камень памятника великому вождю и учителю всемирного пролетариата Карлу Марксу».

К осуществлению ленинского замысла вернулись лишь в годы правления Н. С. Хрущёва. В начале 1957 года состоялся новый открытый всесоюзный конкурс на лучший проект памятника Марксу; его победителем стал творческий коллектив во главе со скульптором Львом Кербелем. Торжественное открытие монумента произошло 29 октября 1961 года, в дни работы XXII съезда КПСС в присутствии высшего партийного и советского руководства, делегатов съезда, гостей от компартий других стран.

Монумент весом в 160 тонн выполнен из монолитной глыбы серого гранита, добытого под Днепропетровском в Кудашевском карьере. Маркс изображён оратором, стоящим на трибуне, будто бы обращающимся с пламенной речью к трудящимся. Памятник украшает лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Скульптурную композицию дополняют два гранитных пилона по обеим сторонам от памятника. На одном из них высечены слова Фридриха Энгельса, сказанные на похоронах Маркса: «Имя его и дело переживут века»; на другом — ленинская фраза «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

Л. Е. Кербель за создание памятника удостоился Ленинской премии в 1962 году.

Интересные факты

• Известно язвительное замечание актрисы Ф. Г. Раневской, назвавшей монумент Марксу «холодильником с бородой».
• Один из вариантов бюста Маркса работы Кербеля установлен в Ярославле в 1972 году.

Использованная литература

• Кожевников, Р. Ф. Скульптурные памятники Москвы. — 2-е. — М.: Московский рабочий, 1983.

Литература

• Гак А. К истории создания памятника К. Марксу // Искусство. 1977, № 10. С.58-61.

См. также

• Памятник Карлу Марксу (Ульяновск)

Отрывок, характеризующий Памятник Карлу Марксу (Москва)

Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.