Памятник Микаэлю Агриколе
| Достопримечательность | |
Памятник Микаэлю Агриколе
| |
|
Па́мятник Микаэлю Агриколе — памятник гуманисту и основателю финской письменности лютеранскому епископу Микаэлю Агриколе, установленный в 1908 году у входа в Выборгский лютеранский собор, утраченный в результате советско-финской войны (1939—1940) и восстановленный в 2009 году на Театральной площади, близ Выборгского лютеранского собора Петра и Павла[1]. Копии памятника установлены в нескольких городах Финляндии.
История
Микаэль Агрикола получил в Выборге начальное образование[2]. Предполагается также, что епископ был похоронен в одном из выборгских соборов. Выборгский памятник епископу был создан скульптором Эмилем Викстрёмом (Emil Wikström, 1864—1942). Прижизненного изображения Микаэля Агриколы не сохранилось, и его внешний вид неизвестен. В связи с этим в Финляндии получили распространение копии выборгского памятника: аналогичные бюсты установлены в Турку (1910 год), в Лахти (1953 год) и в Перная (1959 год). Эмиль Викстрём избрал образ проповедника и учителя с раскрытой книгой. У постамента, напоминающего церковную кафедру, была расположена композиция из двух фигур: старик слушает читающую ему девочку. Композиция была призвана символизировать жизненный круговорот и значение грамотности. Старофинская надпись на постаменте гласила: «Тот, несомненно, услышит финский язык, кому открыта душа всех (Kylle se kwle Somen kielen ioca ymmerdä Kaikein mielen)». Во время советско-финской войны (1939—1940) памятник исчез. В финской прессе публиковались сведения о том, что скульптура была укрыта в земле, однако поиски оказались безрезультатными[3]. В 1993 году копия с одного из авторских изображений Агриколы была размещена в фойе выборгской городской библиотеки. А с 2009 года бюст установлен у Выборгского лютеранского собора Петра и Павла. При этом на постаменте, который в прежнем виде не восстановлен, на трёх языках приводится библейское изречение: «Блаженны миротворцы» (эта надпись размещена сбоку). Спереди — как и прежде, стихотворная строчка на финском языке «Kylle se kwle Somen kielen ioca ymmerdä Kaikein mielen».
Изображения
- Vyborg June2012 Teatralnaya Square Agricola Monument.jpg
Памятник в Выборге
- Mikael Agricola, byst i Åbo domkyrka, den 27 juni 2007.jpg
Памятник в Турку
- Mikael Agricola bust Lahti 3.jpg
Памятник в Лахти
- Mikael Agricola, Pernå.jpg
Памятник в Перная
Напишите отзыв о статье "Памятник Микаэлю Агриколе"
Примечания
- ↑ [vbrg.ru/articles/istorija_vyborga/pamjatniki_goroda_vyborga/otkrytie_pamjatnika_mikaelju_agrikole/ Открытие памятника Микаэлю Агриколе]
- ↑ [vbgcity.ru/node/1539 Открыт памятник Микаэлю Агриколе]
- ↑ [www.vyborg-info.ru/attractions/85-sculpture/473-2011-01-17-07-23-21 Микаэль Агрикола Возвращается в Выборг]
|
Это заготовка статьи о скульптуре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Памятник Микаэлю Агриколе
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
