Памятник Петру I (Петропавловская крепость)

Памятник
Памятник Петру I
Памятник Петру I в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург
Скульптор	Шемякин М. М.
Архитектор	В. Б. Бухаев, Васильев, А. Н.
Материал	бронза, серый гранит

Памятник Петру I в Санкт-Петербурга установлен в Петропавловской крепости в Петроградском районе города.

История

История памятника началась в 1980-е гг. Как сообщает автор памятника — скульптор Михаил Шемякин — в своём интервью, идея создать памятник принадлежала его другу Владимиру Высоцкому, который знал, что Михаил Шемякин часто рисовал Петра I, и спросил, почему он не хочет сделать его скульптуру. Тогда Михаил Шемякин ответил, что памятники выдающимся людям у него не получаются, но впоследствии, после смерти Высоцкого, он снова вернулся к этой идее. Он начал создавать макеты памятника из глины в натуральную величину, но выяснилось, что фигура Петра получалась невзрачной — Пётр I представлялся невысоким человеком. Тогда скульптор начал увеличивать пропорции тела Петра I, не меняя размер головы, и таким образом пришёл к пропорциям русских икон. Лицо скульптуры было сделано на основании известной подлинной восковой маски с лица Петра и «Восковой персоны», выполненных Б. К. Растрелли и хранящихся в Эрмитаже.

Эскиз памятника, выполненный из пластилина, был одобрен Дмитрием Лихачёвым, и двумя годами спустя Михаилу Шемякину было предложено установить памятник в Ленинграде. Некоторое время занял поиск места для установки памятника: Союзом скульпторов и Союзом архитекторов предлагалось возвести скульптуру во дворе Эрмитажа, прозвучала даже идея поставить её в Купчино, но в итоге по инициативе Анатолия Собчака его установили на Главной аллее Петропавловской крепости.

В итоге памятник был отлит в бронзе фирмой Tallix Art Foundry (США, штат Нью-Йорк) и передан в дар Санкт-Петербургу. Он установлен на постамент из серого гранита и обнесён металлической оградой. Скульптура представляет собой Петра I, сидящего на троне. Высота скульптуры составляет 1,9 м, высота постамента — 0,36 м. На лицевой стороне постамента установлена бронзовая табличка, на которой на русском и английском языках рассказывается об изготовителях скульптуры и использовании в работе прижизненной маски Петра. На боковой стороне постамента закреплена медная табличка с надписью: «Основателю Великого Града Российского Императору Петру Первому от Итальянского Скульптора Карло Растрелли и от Русского Художника Михаила Шемякина 1991 г. Отлита в Америке».

Памятник был открыт 7 июня 1991 г. Он вызывает неоднозначную реакцию, поскольку пропорции тела были увеличены в 1,5 раза, и маленькая голова Петра I вместе с длинными пальцами рук придают всей композиции гротескный вид.

Ссылки

• [encspb.ru/object/2805477850?lc=ru Памятник Петру I (Петропавловская крепость)] (рус.). Энциклопедия Санкт-Петербурга. Проверено 4 июня 2016.
• Наталья Черных. [www.online812.ru/2010/09/16/005/ Михаил Шемякин: «Я не дал поставить Петра I у гастронома»] (рус.). 812'Online (16 сентября 2010). Проверено 4 июня 2016.
• [s-pb.in/pamyatniki-spb/pamyatnik-petru-pervomu-v-petropavlovskoy-kreposti Памятник Петру Первому в Петропавловской крепости] (рус.). S-pb.in Дыхание Питера. Проверено 4 июня 2016.

Отрывок, характеризующий Памятник Петру I (Петропавловская крепость)

– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]