Памятник Сталину на ВСХВ

памятник
Монумент "Сталин" на ВСХВ
Страна	СССР
Город	Москва
Автор проекта	И. Г. Таранов, С. Д. Меркуров
Первое упоминание	1939
Строительство	1938—1939 годы
Статус	не сохранился
Состояние	Демонтирован в 1951 году

Памятник Сталину на ВСХВ — монументальное скульптурное произведение, удостоенное Сталинской премии за 1941 год. До сноса находился на ВСХВ у павильона «Механизация и электрификация сельского хозяйства СССР» (ныне «Павильон № 32», более известный как павильон «Космос»).

Гигантская гранитно-бетонная скульптура была демонтирована в 1951 году в соответствии с обновлённым планом ВСХВ в ходе её реконструкции.

История создания

Монумент «Сталин» по проекту архитектора И. Г. Таранова и скульптора С. Д. Меркурова («гигантский монумент, изображающий организатора и вдохновителя побед социалистического строительства, любимого вождя и учителя народов СССР и трудящихся всего мира — великого Сталина») был создан в 1938—1939 гг. в ходе реконструкции Площади Механизации, на месте ранее построенного здесь по проекту В. К. Олтаржевского павильона «Механизация».

Гигантская скульптура была создана из железобетона и имела общую высоту 25 метров (15 м скульптура и около 10 м постамент). Она стала одним из символов ВСХВ 1939 года и была запечатлена во всех трёх кинофильмах о ВСХВ — «Подкидыш», «Светлый путь» и «Свинарка и пастух». Из двух последних впоследствии кадры были вырезаны.

Монумент был расположен на особой приподнятой площадке с цветниками и каменными скамьями и призван был подчинить себе обширную площадь, обрамлённую по периметру четырьмя павильонами и стендами с машинами и агрегатами.

Демонтаж

В 1949 году С. Д. Меркуров направил письмо К. Е. Ворошилову следующего содержания:

Глубоко уважаемый и дорогой Климент Ефремович! В 1939 году к открытию Всесоюзной Сельскохозяйственной Выставки мной и моей бригадой был сооружён из железобетона монумент Иосифа Виссарионовича.

Тогда же я (основываясь на многолетнем опыте) предупреждал, что бетон может простоять 5-6 лет. Всё же монумент простоял около десяти лет, но взрывная волна от упавших неподалёку немецких фугасок …, и, как мы ни старались ремонтировать фигуру, остановить разрушение оказалось невозможно.

Я, с самого начала, поднимал вопрос о замене бетона гранитом. Позднее архитектор Чечулин поднял вопрос о красной чеканной меди.

Монумент был отмечен Сталинской премией первой степени.

Когда встал вопрос об открытии Выставки в 1950 г., мне было предложено представить соображения о стоимости замены бетона гранитом или же медью.

Всё это было мной сделано и зная, что времени осталось очень мало (11 месяцев), мы приступили к созданию чертежей, подготовке деталей и к организации доставки материалов.

На днях я узнал, что Художественный Совет Выставки выдвигает вопрос объявления конкурса на сооружение нового монумента. Должен предупредить (зная из опыта), что конкурс — если таковой будет — займёт не меньше двух месяцев. На лепку и составление чертежей уйдёт не меньше года (эта подготовительная работа мною уже частично произведена). При таких условиях новую работу нельзя будет уложить в необходимые сроки.

За эти годы монумент глубоко запечатлелся в сознании трудящихся и неразрывно связан с представлением о Сельскохозяйственной Выставке, вследствие чего, при замене материала, художественная трактовка должна остаться прежней.

Поэтому обращаюсь к ПРАВИТЕЛЬСТВУ в ВАШЕМ ЛИЦЕ и прошу Вашего авторитетного решения.

Ваш С. Меркуров 1949 г.

Однако проект выставки был полностью переработан, и масштабная реконструкция, одобренная Сталиным, затронула и монумент, который был демонтирован осенью 1951 года.

Формулировка для изменения прежнего образа монумента была следующей:

Черты величайшего гуманизма Сталина не нашли в его монументе на ВСХВ должного выражения. Неисчерпаемая глубина мысли этого человека, его горячая любовь ко всему лучшему, что есть в людях, его простота, предельная ясность оказались как бы исключёнными из поля зрения скульптора Меркурова. Он опустил высокие человеческие черты личности Сталина. Созданный им образ слишком односторонен, слишком схематичен в своём содержании. Правильно ощущая исторический масштаб своей темы, скульптор не смог выразить её глубочайшего содержания, сведя свою задачу к чисто внешнему выражению.

Новый монумент должен был появиться на Площади Колхозов, но в 1953 году его место занял партер фонтана «Каменный Цветок».

К открытию ВСХВ в 1954 году на выставке осталось только два памятника Сталину в паре с Лениным — у главного павильона и в павильоне Белорусской ССР, не считая малочисленных профилей вождя.

См. также

• ВДНХ СССР
• Памятники Сталину
• Главный павильон ВДНХ
• Павильон "Космос" на ВДНХ

Ссылки

• [archive.is/20121225144335/bcxb.livejournal.com/37943.html Статуя Сталина — новая хронология]

Отрывок, характеризующий Памятник Сталину на ВСХВ

– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!