Памятник Стефану Великому

Памятник
Памятник Стефану III Великому
Страна	Молдавия
Город	Кишинёв
Дата основания	1927

Памятник молдавскому господарю Стефану III Великому (рум. Ştefan cel Mare) — один из главных памятников Кишинёва и один из символов Республики Молдова.

История

Памятник правившему Молдавией с 12 апреля 1457 года по 2 июля 1504 года господарю Молдавии Стефану Великому установлен у главного входа в парк «Стефана Великого» со стороны Площади Великого Национального Собрания, на бульваре им. Штефана чел Маре, в Кишинёве.

Стефан III изображён в короне и богатом одеянии молдавского господаря. Материалом для постамента послужил камень из деревни Косоуцы, Сорокского р-на.

В 1923 году скульптору Александру Плэмэдялэ было предложено Мэртом разработать проект памятника Стефану Великому. За основу для работы над портретом скульптор взял миниатюру, датированную 1475 годом, найденную им в Хуморском монастыре (на территории современной Румынии), изображение на которой считалось написанным с натуры.

В 1927 году памятник был отлит в бронзе и установлен в одном из старейших парков Кишинёва (ныне парк «Стефана Великого»). Архитектурное оформление монумента было выполнено по проекту Е. А. Бернардацци.

В 1940 году один из яростных поклонников Стефана Великого среди румынских генералов настоял на том, чтобы памятник сняли и перевезли в Румынию. Монумент был установлен в городе Васлуй, возле церкви святого Иоанна, построенной некогда Стефаном Великим. В Кишинёве пьедестал памятника был взорван.

В 1942 году памятник вернули Кишинёву, а в 1944 году снова отправили в Румынию. В 1945 году его обнаружила по чистой случайности торчащим из под снега в лесопарке ученица А. Плэмэдялэ, скульптор К. С. Кобизева. Она сообщила об этом полковнику Ворошилову. Вскоре памятник отправили в Кишинёв. 23 июня 1945 года обсуждался вопрос о восстановлении памятника. Он был одним из первых объектов, восстановленных в послевоенном Кишинёве.

Интересные факты

• В 1989 году памятник Стефану Великому стал «молодожёном». Поэтесса Леонида Лари прилюдно сочеталась браком с изваянием. Леонида Лари заявила, что возрождение народа она ставит превыше своей семьи, оформила развод с мужем, русским по национальности, а православный священник Петр Бубуруз (так же, как и Леонида Лари, бывший в то время Народным депутатом СССР) провёл обряд венчания поэтессы с памятником Стефану Великому.

См. также

• Памятники Кишинёва
• Архитектура Кишинёва

Источники

• Семёнова Ю. [www.nm.md/daily/article/2004/07/02/0903.html Возвращение на круги своя: Как путешествовал памятник Штефану Великому] // Независимая Молдова. — Кишинёв, 02.07.2004.
• [old.kp.md/freshissue/culture/174145/ Штефан жил, Штефан жив, Штефан будет жить] // Комсомольская Правда в Молдове. — Кишинёв, 04.12.2004.

Ссылки

• [www.oldchisinau.com/buildings/stefan.html Памятник Штефану Великому в Кишинёве.]

Отрывок, характеризующий Памятник Стефану Великому

Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.