Памятник великому князю Сергею Александровичу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Памятник
Памятник великому князю Сергею Александровичу
Страна Российская империя
Координаты: 55°45′14″ с. ш. 37°37′03″ в. д. / 55.75389° с. ш. 37.61750° в. д. / 55.75389; 37.61750 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75389&mlon=37.61750&zoom=12 (O)] (Я)

Памятник великому князю Сергею Александровичу — памятник в Московском Кремле, освящённый 2 апреля 1908 года[1] на месте убийства великого князя Сергея Александровича. Располагался недалеко от Никольской башни, между зданиями Сената и Арсенала. Автор памятника — В. М. Васнецов. Снесён в 1918 году.





Описание

Памятник представлял собой бронзовый крест с эмалевыми вставками и изображённым на нём распятым Христом. У подножья креста была надпись: «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят», а по всему кресту шла надпись: «Аще бо живем, Господеви живем, аще же умираем, Господеви умираем: аще бо живем, аще умираем Господеви есмь. Вечная память Великому Князю Сергею Александровичу, убиенному 4 февраля 1905 года. Помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Ступенчатый постамент был изготовлен из тёмно-зелёного лабрадора, на нём была надпись: «Поставлен на доброхотные пожертвования, собранные 5-м гренадерским Киевским полком в память своего бывшего шефа Сергея Александровича, на сем месте убиенного, и на пожертвования всех, почтивших память Великого Князя». Перед памятником была поставлена неугасимая лампада[1].

Снос и дальнейшая судьба

1 мая 1918 года памятник был снесён при непосредственном участии В. И. Ленина. Комендант кремля П. Д. Мальков в своей книге «Записки коменданта Кремля» подробно описывает этот эпизод. Перед первомайской демонстрацией Ленину попался на глаза памятник. Он возмутился, что тот до сих пор не снесён. Мальков посетовал на нехватку рабочих. И Ленин вызвался сам вместе с высшим руководством партии и страны снести памятник[2].

Я мигом сбегал в комендатуру и принёс верёвки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан верёвками со всех сторон.
— А ну, дружно, — задорно командовал Владимир Ильич.
Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в верёвки, налегли, дёрнули, и памятник рухнул на булыжник.
— Долой его с глаз, на свалку! — продолжал командовать Владимир Ильич.
Десятки рук подхватили верёвки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду.

При ремонтных работах в Кремле в 1986 году был обнаружен склеп с захоронением великого князя[1]. 17 сентября 1995 года останки были перенесены в Новоспасский монастырь[3]. В 1998 году[1] там же был воссоздан по эскизам В. М. Васнецова крест-памятник. Автор проекта — Д. Гришин, скульптор — Н. Орлов[3].

1 августа 2016 года Президент РФ Владимир Путин поручил Российскому военно-историческому обществу, Министерству культуры РФ, Управлению делами Президента РФ и Федеральной службе охраны РФ рассмотреть вопрос о воссоздании памятника великому князю Сергею Александровичу на прежнем месте[4].

Напишите отзыв о статье "Памятник великому князю Сергею Александровичу"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.spasnanovom.ru/330105 Великий князь Сергей Александрович — Новоспасский монастырь]
  2. П. Д. Мальков. Часть II. Москва, Кремль. Комендант Кремля. // Записки коменданта Кремля.
  3. 1 2 [chron.eduhmao.ru/page_5_1_3.html Хронограф. Календарь истории России и Ханты-Мансийского автономного округа — Югры]
  4. [ria.ru/culture/20160801/1473294563.html Путин поручил обсудить воссоздание в Кремле креста князю Сергею Романову]. РИА Новости (01.08.2016). Проверено 2 августа 2016.

Литература

  • Романюк С. К. Памятник великому князю Сергею Александровичу // Москва. Утраты. — М., 1992.

Отрывок, характеризующий Памятник великому князю Сергею Александровичу

Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.