Памятник воинам-интернационалистам (Москва)

Памятник
Памятник воинам-интернационалистам (Москва)
Памятник воинам-интернационалистам на Поклонной горе
Страна	Россия
Город	Москва
Скульптор	С. А. Щербаков, С. С. Щербаков,
Архитектор	Ю. П. Григорьев, С. Григорьев
Материал	Бронза

Памятник воинам-интернационалистам установлен в Москве на Поклонной горе в парке Победы.

История

Монумент воинам-интернационалистам был создан на пожертвования организаций ветеранов афганской войны, на личные вклады воинов-интернационалистов при поддержке столичного правительства. Авторами памятника выступили скульпторы С. А. Щербаков и С. С. Щербаков, архитекторы Ю. П. Григорьев и С. Григорьев.

Памятник представляет собой четырёхметровую бронзовую фигуру молодого советского солдата в камуфляжной форме с каской в левой руке и автоматом в правой. Солдат изображён подошедшим к обрыву скалы и смотрящим вдаль. Фигура воина стоит на постаменте, выполненный из красного гранита. На постамент установлен бронзовый барельеф со сценой боя.

Открытие памятника состоялось 27 декабря 2004 г. и было приурочено к 25-летию годовщины введения советских войск в Афганистан. В церемонии открытия памятника приняли участие ветераны-афганцы, спецназовцы, штурмовавшие дворец Амина, представители ветеранских организаций.

Ссылки

• [www.travel2moscow.com/where/visit/monuments/object972.html Памятник воинам-интернационалистам] (рус.). Московский туристический портал. Проверено 11 марта 2015.
• [ria.ru/society/20041227/772429.html В Москве открыт памятник воинам-интернационалистам] (рус.). РИА Новости (27 декабря 2004). Проверено 11 марта 2015.
• [www.1tv.ru/news/social/50693 В Москве на Поклонной горе открыт памятник воинам-интернационалистам] (рус.). Первый канал (27 декабря 2004). Проверено 11 марта 2015.

Отрывок, характеризующий Памятник воинам-интернационалистам (Москва)

На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.