Памятные монеты евро Словении
Поделись знанием:
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
| |
| Код ISO | ISO 3166-2:SI |
Памятные монеты евро — специальные монеты евро, выпускаемые каждой страной Еврозоны из драгоценных и недрагоценных металлов. Словения вошла в Еврозону 1 января 2007 года. Начиная с этого времени банк Словении стал осуществлять эмиссию национальных монет евро для регулярного обращения, а также памятных монет.
Монеты из драгоценных металлов являются законным средством платежа только в Словении, в отличие от обычных монет евро, которыми можно расплачиваться во всех странах еврозоны. Тем не менее, их рыночная стоимость значительно превышает номинальную и в обороте они не встречаются.
Основной тематикой выпускаемых памятных и юбилейных монет являются различные исторические события.
Содержание
Статистика
По состоянию на начало 2015 года было выпущено 39 разновидностей монет, в том числе 15 биметаллических, 12 из серебра 925 пробы и 12 из золота 900 пробы[1][2].
| Сводная таблица выпуска монет по годам и материалу | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2007 | 2008 | 2009 | 2010 | 2011 | 2012 | 2013 | 2014 | 2015 | Всего | |
| Биметалл недраг. | 1 | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | 15 | |
| Серебро-925 | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | 1 | 1 | 12 | ||
| Золото-900 | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | 1 | 1 | 12 | ||
| Всего | 1 | 6 | 6 | 6 | 6 | 6 | 4 | 4 | 39 | |
Монеты из недрагоценных металлов
2 евро
Памятные монеты номиналом 2 евро изготовлены в качестве UNC из латуни и мельхиора и по своим характеристикам аналогичным обычным циркуляционным монетам в 2 евро: имеют диаметр 25,75 мм и массу 8,5 г.
На реверсе всех монет — номинал, карта ЕС и 12 звёзд во внешнем кольце. Гурт рубчатый с двумя надписями «SLOVENIJA •».
| <center> | 50 лет подписанию Римского договора | |
|---|---|---|
|
Аверс: открытая книга с подписями сторон на фоне римского Капитолия, год выпуска и название государства, надпись на словен. RIMSKA POGODBA 50 LET — «50 лет Римскому договору», и словен. EVROPA, во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2008 | <center> | 500 лет со дня рождения Приможа Трубара |
|
Аверс: портрет Трубара, его имя на словен. PRIMOŽ TRUBAR и годы жизни (1508—1586), название государства и год выпуска, во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2009 | <center> | 10 лет Экономическому и валютному союзу |
|
Аверс: стилизованная человеческая фигура, рука которой продолжается в виде символа евро, название государства, надпись на словен. EMU 1999—2009 — «ЭВС 1999—2009», во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2010 | <center> | 200 лет Ботаническому саду Любляны |
|
Аверс: соцветие Hladnikia pastinacifolia и название растения, надпись на словен. 200 LET • BOTANIČNI VRT • LJUBLJANA — «200 ЛЕТ • БОТАНИЧЕСКИЙ САД • ЛЮБЛЯНА», название государства и год выпуска, во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2011 | <center> | 100 лет со дня рождения Франца Розмана |
|
Аверс: стилизованный портрет Розмана, его имя и годы жизни на словен. FRANC ROZMAN STANE 1911 1944, 5-конечная звезда, название государства и год выпуска, во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2012 | <center> | 10 лет наличному обращению евро |
|
Аверс: композиция из изображения земного шара со знаком евро и другими элементами, название государства, даты «2002 2012», во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2013 | <center> | 800 лет со дня открытия пещеры Постойнска-Яма |
|
Аверс: стилизованное изображение пещеры, надпись на словен. POSTOJNSKA JAMA • 1213—2013 • SLOVENIJA, во внешнем кольце — 12 звёзд. | ||
| <center>2014 | <center> | 600 лет со дня рождения Барбары Цилли |
|
Аверс: стилизованный портрет королевы, название государства, надпись на словен. BARBARA CELJSKA 1414—2014, три 6-конечные звезды, во внешнем кольце — 12 звёзд. |
3 евро
Монеты номиналом 3 евро изготовлены в качестве UNC из латуни и мельхиора, имеют диаметр 32 мм и массу 15 г.
| <center>2008 | <center> | Председательство в ЕС |
|---|---|---|
|
Аверс: 27 звёзд, каждая из которых символизирует одну из 27 стран-членов ЕС, номинал, год выпуска и название государства. | ||
| <center>2009 | <center> | 100 лет первого полета над Словенией |
|
Аверс: стилизованное изображение лопастей винта самолёта, номинал, год выпуска и название государства. | ||
| <center>2010 | <center> | Любляна — всемирная столица книги |
|
Аверс: номинал, год выпуска и название государства. | ||
| <center>2011 | <center> | 20 лет независимости |
|
Аверс: номинал, год выпуска и название государства. | ||
| <center>2012 | <center> | 100 лет первой олимпийской медали, полученной словенским спортсменом |
|
Аверс: . | ||
| <center>2013 | <center> | 300 лет со дня крестьянского восстания в Толмине |
|
Аверс: . | ||
| <center>2014 | <center> | 200 лет со дня рождения Янеза Пухара |
|
Аверс: . | ||
| <center>2015 | <center> | 500-летие первого печатного текста на словенском языке |
|
Аверс: . |
Монеты 2008 года
| Председательство в ЕС[3] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Disc: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 200,000 | Качество: UNC | |
| Выпущена: 10 января 2008 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Рыночная цена: €7.50-€22.50[5][6][7][8] | |
| Председательство в ЕС[3] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €3 | Металл:[9] Disc: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 4,000 | Качество: Proof[10] | |
| Выпущена: апрель 2008[10] | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Рыночная цена: €190[11] | |
| Председательство в ЕС<[3] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 8,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 3 января 2008 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €33, €40 | |
| Председательство в ЕС[3] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 5,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 3 января 2008 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €145, €180 Рыночная цена: €730.00[15] | |
| Первая серия коллекционных монет выпущенных Словенией, посвящена председательству страны в ЕС.
В аверсе монеты изображена звезда ЕС в виде ветряной мельницы. Эта звезда представляет Словению, её движение, энергию, волю, силу и активную роль во время председательства в ЕС. Надпись на монете Facta loquuntur («работа говорит за себя»), с указанием результатов и успехов. На реверсе монеты, 27 звезд, каждая символизирует одну из 27 стран-членов ЕС. | ||||
| 250 годовщина со дня рождения Валентину Воднику[16] | ||||
| Дизайнер: Miljenko and Maja Licul | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 8,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 28 января 2008 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| 250 годовщина со дня рождения Валентину Воднику[16] | ||||
| Дизайнер: Miljenko and Maja Licul | Монетный двор: Королевский монетный двор Нидерландов | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 5,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 28 января 2008 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €160, €180 Рыночная цена: €650.00[20] | |
| Основная тема этих монет 250-летие со дня рождения Валентина Водника. Национальный банк республики Словения выпустил монеты с профилем Валентина Водника, занимающим центральную часть монеты. В нижней части монеты стоит последняя строфа из стихотворения''Moj spomenik(«Мой Памятник»), в переводе это звучит так: «Нет дочери, нет сына следующих за мной, всё в моей памяти: песня, поёт за меня». | ||||
Монеты 2009 года
| 100 лет со дня рождения художника Зорана Месича[21] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дизайнер: Domen Fras and Maja B. Jančič | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 8,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 12 февраля 2009 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| 100 лет со дня рождения художника Зорана Месича[21] | ||||
| Дизайнер: Domen Fras and Maja B. Jančič | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 6,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 12 февраля 2009 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €180 | |
| 100 лет первого полета над Словенией[22] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Диск: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 300,000 | Качество: UNC | |
| Выпущена: 1 июня 2009 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €3 | |
| 100 лет первого полета над Словенией[22] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 8,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 1 июня 2009 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| 100 лет первого полета над Словенией[22] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 6,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 1 июня 2009 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €180 | |
Монеты 2010 года
| Кубок мира по прыжкам с трамплина[23] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 8,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 15 марта 2010 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| Кубок мира по прыжкам с трамплина[23] | ||||
| Дизайнер: Gorazd Učakar | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 5,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 15 марта 2010 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
| Любляна — Всемирная столица книги[24] | ||||
| Дизайнер: Matija Marinko | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Диск: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 300,000 | Качество: UNC | |
| Выпущена: 12 апреля 2010 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €3 | |
| Любляна — Всемирная столица книги[24] | ||||
| Дизайнер: Matija Marinko | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Диск: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 300,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 12 апреля 2010 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €8 | |
| Любляна — Всемирная столица книги[24] | ||||
| Дизайнер: Matija Marinko | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 6,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 12 апреля 2010 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| Любляна — Всемирная столица книги[24] | ||||
| Дизайнер: Matija Marinko | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 4,000 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 12 апреля 2010 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
Монеты 2011 года
| 20 лет независимости Словении[25] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Диск: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 300,000 | Качество: UNC | |
| Выпущена: 20 июня 2011 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €3 | |
| 20 лет независимости Словении[25] | ||||
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 3,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 20 июня 2011 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| 20 лет независимости Словении[25] | ||||
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 2,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 20 июня 2011 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
| Чемпионат мира по академической гребле 2011[26] | ||||
| Дизайнер: Роберт Цвокелж(Robert Žvokelj) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 3,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 22 августа 2011 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| Чемпионат мира по академической гребле 2011[26] | ||||
| Дизайнер: Роберт Цвокелж(Robert Žvokelj) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 2,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 22 августа 2011 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
Монеты 2012 года
| Культурные столицы Европы[27] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дизайнер: Томаш Плешко(Tomaž Plečko) | Монетный двор: Монетный двор Словакии | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 3,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 16 января 2012 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| Культурные столицы Европы[27] | ||||
| Дизайнер: Томаш Плешко(Tomaž Plečko) | Монетный двор: Монетный двор Словакии | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 2,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 16 января 2012 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
| 100 лет первой словенской олимпийской медали[28] | ||||
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €3 | Металл:[4] Диск: 75 % Cu, 25 % Ni |
Тираж: 300,000 | Качество: UNC | |
| Выпущена: 18 июня 2012 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €3 | |
| 100 лет первой словенской олимпийской медали[29] | ||||
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €30 | Металл: Ag 925 (Серебро) | Тираж: 3,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 18 июня 2012 | Диаметр: 32 мм. | Вес: 15 г. | Цена монеты: €40 | |
| 100 лет первой словенской олимпийской медали[28] | ||||
| Дизайнер: Домен Фрас (Domen Fras) | Монетный двор: Mint of Finland, Vantaa, Finland | |||
| Номинал: €100 | Металл: Au 900 (Золото) | Тираж: 2,500 | Качество: Proof | |
| Выпущена: 18 июня 2012 | Диаметр: 24 мм. | Вес: 7 г. | Цена монеты: €200 | |
Напишите отзыв о статье "Памятные монеты евро Словении"
Примечания
- ↑ [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=955 Banka Slovenije — Republic of Slovenia Commemorative Coins (англ.)]
- ↑ [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=956 Banka Slovenije — Republic of Slovenia Collector Coins (англ.)]
- ↑ 1 2 3 4 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1062 European Presidency commemorative series]. Банк Словении. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69Xt77mY4 Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Cu: Медь, Zn: Цинк, Ni: Никель
- ↑ [www.muntplaats.com/index.php?task=product&p_id=14157&prev_id=1&c_id=908 3 euro - EU President Coin]. Muntplats Online Shop. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69Xt7sHYW Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.electacollections.com/ViewShopProduct.aspx?Id=258894&langid=2&Name=Slovenia+-+3+Euro%2c+EU+Presidency%2c+2008 3 euro - EU President Coin]. Electa Collections Online. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69Xt8lMEn Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.eurocollections.com/catalog/?product=2486?tid=catimg 3 euro - EU President Coin](недоступная ссылка — история). Euro Collections International. Проверено 8 октября 2008.
- ↑ [rsmint.com/2008sloveniaandeuro3unccoineupresidency.aspx 30 euro - EU President Coin]. Royal Scandinavian Mint. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69Xt9NGGo Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ Cu: Copper, Zn: Zinc, Ni: Nickel
- ↑ 1 2 [www.dbs.si/o-banki/kovanci.html Deželna banka Slovenije]. Проверено 23 мая 2010. [www.webcitation.org/69XtA3hbh Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.numiscollect.eu/index.php?task=product&p_id=14250&prev_id=1&c_id=908 2008 3 Euro Proof]. Проверено 23 мая 2010. [www.webcitation.org/69XtBTt9Y Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.muntplaats.com/index.php?task=product&p_id=14155&prev_id=1&c_id=908 30 euro - EU President Coin]. Muntplats Online Shop. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69XtC966f Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.eurocollections.com/catalog/?product=2676?tid=catttl 30 euro - EU President Coin](недоступная ссылка — история). Euro Collections International. Проверено 8 октября 2008.
- ↑ [rsmint.com/2008sloveniaandeuro30silverproofeupresidency.aspx 30 euro - EU President Coin](недоступная ссылка — история). Royal Scandinavian Mint. Проверено 8 октября 2008. [web.archive.org/20081225185807/rsmint.com/2008sloveniaandeuro30silverproofeupresidency.aspx Архивировано из первоисточника 25 декабря 2008].
- ↑ [www.eurocollections.com/catalog/?product=2485?tid=catimg 100 euro - EU President Coin](недоступная ссылка — история). Euro Collections International. Проверено 8 октября 2008.
- ↑ 1 2 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1061 250th anniversary of the birth of Valentin Vodnik commemorative series]. Банк Словении. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69XtCpglG Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.muntplaats.com/index.php?task=product&p_id=14156&prev_id=1&c_id=908 30 euro - Valentin Vodnik Coin]. Muntplats Online Shop. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69XtDSEZ2 Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.eurocollections.com/catalog/?product=2488?tid=catimg 30 euro - Valentin Vodnik Coin](недоступная ссылка — история). Euro Collections International. Проверено 8 октября 2008.
- ↑ [rsmint.com/2008sloveniaandeuro30silverproofvalentinvodnik.aspx 30 euro - Valentin Vodnik Coin]. Royal Scandinavian Mint. Проверено 8 октября 2008. [www.webcitation.org/69XtE86Hb Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.eurocollections.com/catalog/?product=2487?tid=catimg 100 euro - Valentin Vodnik Coin](недоступная ссылка — история). Euro Collections International. Проверено 8 октября 2008.
- ↑ 1 2 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1291 100th anniversary of the birth of painter Zoran Mušič commemorative series]. Банк Словении. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/69XtEgRqY Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1292 100th anniversary of the first flight by a powered aircraft over Slovenia commemorative series]. Банк Словении. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/69XtFJkSB Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1346 World ski flying championships at Planica commemorative series]. Банк Словении. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/69XtFxJBE Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 [www.bsi.si/en/banknotes-and-coins.asp?MapaId=1347 Ljubljana: World Book Capital]. Банк Словении. Проверено 5 сентября 2010. [www.webcitation.org/69XtGaLPO Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 [news.euro-coins.info/2010/12/4807/ 20 лет независимости]. Euro-Coins.News. Проверено 4 ноября 2011. [www.webcitation.org/69XtHDEnR Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 [news.euro-coins.info/2011/11/7753/ Чемпионат мира по академической гребле]. Euro-Coins.News. Проверено 4 ноября 2011. [www.webcitation.org/69XtIX2tx Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ 1 2 [news.euro-coins.info/2012/06/10468/ Культурные столицы Европы]. Euro-Coins.News. Проверено 16 января 2011. [www.webcitation.org/6DbSw9jLI Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ 1 2 [news.euro-coins.info/2010/12/4807/ 100 лет первой словенской олимпийской медали]. Euro-Coins.News. Проверено 4 ноября 2011. [www.webcitation.org/69XtHDEnR Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [news.euro-coins.info/2010/12/4807/ 100 лет первой словенской олимпийской медали]. Euro-Coins.News. Проверено 4 ноября 2011. [www.webcitation.org/69XtHDEnR Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Памятные монеты евро Словении
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
