Панаев, Иван Иванович

Иван Иванович Панаев
Дата рождения:	15 (27) марта 1812(1812-03-27)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	18 февраля (2 марта) 1862(1862-03-02) (49 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Род деятельности:	писатель, литературный критик, журналист
Направление:	реализм
Дебют:	1834
[az.lib.ru/p/panaew_i_i/ Произведения на сайте Lib.ru]

Ива́н Ива́нович Пана́ев (15 [27] марта 1812, Санкт-Петербург — 18 февраля [2 марта] 1862, там же) — русский писатель и литературный критик, журналист.

Биография

Родился в дворянской семье; внук своего полного тезки прокурора И.И. Панаева, племянник В. И. Панаева. Образование получил в Благородном пансионе при Санкт-Петербургском университете (1830). До 1845 г. состоял на службе. Печатался с 1834. Жена — Авдотья Яковлевна Панаева, автор многочисленных романов, а также «Воспоминаний».

Творчество

На литературное поприще Панаев выступил в 1834 г. рядом повестей, в которых явился подражателем Бестужева-Марлинского («Спальня светской женщины», «Белая горячка» и др.). Во второй половине 1830-х гг. Панаев часто ездил в Москву, где познакомился с тамошними литераторами и особенно близко сошёлся с В. Г. Белинским, который при его посредстве приглашён был А. А. Краевским заведовать критическим отделом «Отечественных записок». Был постоянным автором "Отечественных записок".

Под влиянием Белинского Панаев отрешился от мелодраматической манеры Марлинского. В повестях Панаева, написанных около 1840 г. («Прекрасный человек» и др.), замечается поворот на путь реалистического творчества; но, одарённый небольшим талантом, Панаев расплывается в мелких подробностях. В меньшей степени эти недостатки проявляются в произведениях зрелого периода беллетристической деятельности Панаева.

Сюда относятся: «Маменькин сынок» (1845), «Родственники» (1847), «Встреча на станции» (1847), «Львы в провинции» (единственный большой роман Панаева, появившийся в отдельном издании, Санкт-Петербург, 1852), «Хлыщи» — великосветский, провинциальный и хлыщ высшей школы (1856) и, наконец, повесть из петербургских воспоминаний «Внук русского миллионера» (1858). Панаеву, писательский темперамент которого отличался женственной мягкостью, не удавались цельные образы и сильные характеры, но он дал ряд живых лиц, много эффектных и драматических сцен, наряду со сценами, полными неподдельного юмора.

Особенно выделяются женские характеры Панаева, который любил доказывать превосходство русской женщины над разными помещичьими маменькими сынками, купеческими внуками, хлыщами и великосветскими львами и один раз даже (в повести «Родственники») — над 23-летним Гамлетиком (к изображению российского Гамлетика Панаев приступил раньше Тургенева), причём героинь своих Панаев брал из чиновничьих, купеческих и помещичьих кругов, но не из великосветских.

Журнальная деятельность

Более крупное значение в истории русской литературы Панаев имеет как журнальный деятель.

В 1847 г. он вместе с Некрасовым возродил «Современник». Они сумели привлечь лучшие литературные силы к участию в этом журнале, который стоял во главе умственного движения в одну из наиболее бурных эпох русской общественной жизни. В «Современнике» Панаев под псевдонимом «Новый поэт» писал ежемесячные остроумные фельетоны, сначала критические, потом о петербургской жизни. Под этим же псевдонимом Панаев издал сборник своих стихотворений-пародий (СПб., 1859).

Незадолго перед смертью Панаев напечатал свои известные воспоминания, дающие множество ценного материала для изучения одной из наиболее важных эпох в истории русской литературы (1830-е и 1840-е гг.).

Собрания соч. Панаева изданы в 1860 г. и в 1889 г. (СПб.).

Адреса в Санкт-Петербурге

• до 1847 — Дом Лопатина, Невский проспект, 68
• 1847—1857 — дом княгини Урусовой — набережная реки Фонтанки, 19;
• 1857 — 18.02.1862 года — дом А. А. Краевского — Литейный проспект, 36.

Похоронен на Фарфоровском кладбище, при уничтожении которого в 1930-е гг. прах был перенесён на Литераторские мостки.

Память

• В 1967 году в Ломоносове присвоили название переулок Панаева^[стиль].

Сочинения

• Полное собрание сочинений. Т. 1-6. СПБ., 1888-1889
• Собрание сочинений. Т. 1-6. М., 1912
• Сочинения. Т.1-4. СПб., 1860
• Литературные воспоминания. Л., 1928
• Литературные воспоминания. М., 1950
• Избранные произведения. М., 1962
• Повести, очерки. М., 1986
• Сочинения. Л., 1987
• Избранная проза. М., 1988
• Литературные воспоминания. М., 1988

Литература

• [www.memoirs.ru/rarhtml/Truba_IV89_36_4.htm Трубачев С. С. Фельетонный беллетрист. (По поводу полного собрания сочинений И. И. Панаева) // Исторический вестник, 1889. — Т. 36. — № 4. — С. 160—173.]
• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Панаев, Иван Иванович

– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.