Панамериканская федерация гандбола

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Pan-American Team Handball Federation
Членство:

30 национальных ассоциаций

Штаб-квартира:

Гуаянабо

Тип организации:

Спортивная федерация

Официальные языки:

Английский, Испанский, Португальский

Руководители
Президент

Марио Мочча

Основание
Основана

1978 год

[panamhandball.org ndball.org]

Панамериканская федерация гандбола (англ. Pan-American Team Handball Federation, сокр. PATHF; исп. Federación Panamericana de Handball) — структура, управляющая гандболом в странах Америки. Объединяет 30 национальных федераций. Представляет Международную федерацию гандбола (ИГФ) на американском континенте. Штаб-квартира находится в городе Гуаянабо (Пуэрто-Рико). Президентом PATHF является Марио Мочча (Аргентина).





История

Панамериканская федерация гандбола (PATHF) основана в 1978 году. Первоначально в неё вошли всего 6 стран — Аргентина, Бразилия, Канада, Куба, Мексика и США. В 2012 членами PATHF были уже 30 национальных ассоциаций стран Америки.

В 1979 в Мексике был проведён первый Панамериканский чемпионат среди мужских национальных сборных команд. Аналогичные женские турниры проходят с 1986 года.

В программу Панамериканских игр гандбол был включён только в 1987 году во время проведения Х Игр в Индианаполисе (США).

С 1993 проводятся Панамериканские чемпионаты среди мужских, а с 1998 — и среди женских молодёжных сборных команд. С 2001 года разыгрываются Панамериканские первенства среди юношей и девушек.

С 2004 проходят Панамериканские чемпионаты по пляжному гандболу.

Структура PATHF

Высший орган Панамериканской федерации гандбола — Конгресс.

Для решения задач, поставленных Конгрессом перед PATHF, а также уставных требований, делегаты Конгресса избирают Совет из 12 членов, который проводит в жизнь решения Конгресса, а также организует повседневную деятельность PATHF. Руководит его работой президент PATHF.

В составе Совета образуется Исполнительный комитет (Исполком). Он состоит из президента, двух вице-президентов, генерального секретаря и казначея. Исполком осуществляет повседневное руководство PATHF под контролем Совета и следит за выполнением его решений.

Для решения специальных задач, стоящих перед PATHF, в её структуре созданы постоянные комиссии: по организации соревнований, по правилам игры и судейству, тренерско-методическая, медицинская, по развитию и другие.

В составе Панамериканской федерации гандбола существуют также четыре региональные ассоциации: Североамериканская, Центральноамериканская, Южноамериканская и Карибская.

Официальные соревнования

В рамках своей деятельности Панамериканская федерация гандбола отвечает за проведение следующих турниров:

Члены PATHF

Напишите отзыв о статье "Панамериканская федерация гандбола"

Примечания

Ссылки

  • [panamhandball.org Официальный сайт PATHF] (англ.) (исп.)

Отрывок, характеризующий Панамериканская федерация гандбола

– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.