Панамский канал

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 9°04′48″ с. ш. 79°40′48″ з. д. / 9.08000° с. ш. 79.68000° з. д. / 9.08000; -79.68000 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=9.08000&mlon=-79.68000&zoom=14 (O)] (Я)

Панамский каналПанамский канал

</tt>

</tt> </tt>

</tt> </tt>

</tt> </tt>

</tt>


Панамский канал
исп. Canal de Panamá
Гатунские шлюзы
Расположение
СтранаПанама Панама
Характеристика
Длина81,6 км
Водоток
ГоловаТихий океан
УстьеАтлантический океан
К:Водные объекты по алфавитуПанамский каналПанамский канал

Пана́мский кана́л — судоходный канал, соединяющий Панамский залив Тихого океана с Карибским морем и Атлантическим океаном, расположен на Панамском перешейке на территории государства Панама.

Длина — 81,6 км, в том числе 65,2 км по суше и 16,4 км по дну Панамской и Лимонской бухт (для прохода судов к глубокой воде), общая ширина — 150 метров (ширина шлюзовых камер 33 метра[1]), глубина — 12 метров[2]. Официально открыт 12 июня 1920 года.

Строительство Панамского канала стало одним из крупнейших и сложнейших строительных проектов, осуществлённых человечеством. Панамский канал оказал неоценимое влияние на развитие судоходства и экономики в целом в Западном полушарии и во всём мире, что обусловило его чрезвычайно высокое геополитическое значение. Благодаря Панамскому каналу морской путь из Нью-Йорка в Сан-Франциско сократился с 22,5 тыс. км до 9,5 тыс. км.

Канал пропускает через себя суда самых разных типов — от частных яхт до огромных танкеров и контейнеровозов. Максимальный размер судна, которое может пройти по Панамскому каналу, стал фактически стандартом в судостроении, получив название Панамакс.

Проводка судов через Панамский канал осуществляется лоцманской службой Панамского канала. Среднее время прохода судна по каналу — 9 часов, минимальное — 4 часа 10 минут. Максимальная пропускная способность — 48 судов в сутки. Ежегодно через сооружения канала проходят около 14 тыс. судов, несущих около 280 млн т груза. (5 % мировых океанских грузоперевозок). Канал перегружен, поэтому очередь прохода по нему продаётся на аукционах. Суммарная плата за проход судна по каналу может достигать 400 000 долларов[1]. К 2002 году услугами канала воспользовалось уже более 800 тыс. судов.

В декабре 2010 года канал впервые за 95 лет был закрыт для проводки судов из-за непогоды и повышения уровня воды в результате непрекращающихся ливней[3].

В июле 2014 года был объявлен окончательный маршрут Никарагуанского канала, соответствующего по ширине и глубине параметрам современных судов и призванного стать альтернативой Панамскому[2].





История

Первоначальный замысел строительства канала, соединяющего два океана, относится к XVI веку, но король Испании Филипп II наложил запрет на рассмотрение подобных проектов, поскольку «что Бог соединил, человек разъединить не может». В 1790-е гг. проект канала был разработан Алессандро Маласпиной, его команда даже обследовала трассу строительства канала.

В связи с ростом международной торговли интерес к каналу ожил к началу XIX века; в 1814 году Испания приняла закон об устройстве междуокеанского канала; в 1825 году аналогичное решение принимает конгресс центрально-американских государств. Открытие золота в Калифорнии вызвало в США повышенный интерес к проблеме канала, и в 1848 году США по договору Хейса получили в Никарагуа монопольное право на постройку всех видов междуокеанских путей сообщения. Великобритания, чьи владения соприкасались с Никарагуа, поспешила обуздать экспансию США, заключив с ними 18 апреля 1850 году Договор Клейтона — Булвера о совместной гарантии нейтралитета и безопасности будущего междуокеанского канала. В течение всего XIX века фигурируют два основных варианта направления канала: через Никарагуа (см. Никарагуанский канал) и через Панаму.[4]

Тем не менее, первая попытка строительства судоходного пути на Панамском перешейке датируется лишь 1879 годом. Инициатива в разработке Панамского варианта была захвачена французами. В то время внимание США привлекал, главным образом, никарагуанский вариант. В 1879 году в Париже под председательством руководителя постройки Суэцкого канала Фердинанда Лессепса была создана «Всеобщая компания межокеанского канала», акции которой приобрело более 800 тысяч человек, компания выкупила у инженера Уайза за 10 млн франков концессию на постройку Панамского канала, полученную им у правительства Колумбии в 1878 году. Международный конгресс, созванный перед сформированием компании Панамского канала, высказался за канал на уровне моря; стоимость работ намечалась в 658 млн франков и объём земляных работ предусматривался в 157 млн куб. ярдов. В 1887 году пришлось отказаться от идеи бесшлюзового канала, чтобы сократить объём работ, так как средства компании (1,5 млрд франков) были растрачены, главным образом, на подкуп газет и членов парламента; лишь треть была израсходована на производство работ. В результате 14 декабря 1888 года компания прекратила платежи, и вскоре работы были остановлены.[4]

К 1888 году на строительство канала было истрачено 300 млн долларов (почти в 2 раза больше, чем предполагалось), а выполнена была только треть работ. Причиной стал и неправильный проект (канал на уровне моря), и низкое качество руководства организацией работ, и недооценка его стоимости, а также невозможность справиться с болезнями — малярией и жёлтой лихорадкой — косившими работников. Есть сведения, что в результате отсутствия противоэпидемических мероприятий погибли по меньшей мере 20 тыс. человек[5]. Стройка приобрела дурную славу, в газетах того времени писали, что некоторые группы рабочих привозили с собой из Франции собственные гробы.

В 1889 году компанию решено было распустить, и вокруг её деятельности возник знаменитый скандал во Франции в 1892—1893 гг. Дело было передано суду. В процессе расследования, начатого в результате финансового краха компании, обнаружилась грандиозная система подкупа парламентариев, членов правительства и прессы. Скомпрометированными оказались многие члены парламента и ряд руководящих деятелей из среды стоявших у власти умеренных республиканцев, как Фрейсине, Рувье, а также радикалов (Флоке и др.). Материалы расследования показали, что влиятельные политические деятели за крупные взятки давали разрешение на противозаконные действия явно шедшей к краху компании, что привело к разорению сотен тысяч мелких вкладчиков — владельцев акций. Ряд замешанных в Панамском скандале политических деятелей были преданы суду, но отделались чрезвычайно легкими наказаниями или были вовсе освобождены от них. Однако царившее в стране возмущение сказалось на результатах парламентских выборов 1893 года, когда левая оппозиция выиграла около 80 голосов[4]. Лессепс был одним из выдающихся инженеров своего времени, в результате банкротства проекта он, а также знаменитый создатель Эйфелевой башни Александр Гюстав Эйфель, были обвинены в крупномасштабном мошенничестве, бездарном управлении компанией и неправильном расходовании средств и приговорены к различным срокам тюремного заключения и штрафам. Фердинанд Лессепс не пережил стресса и скончалсяК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3316 дней].

Панамский скандал явился ярким свидетельством разложения политических и бизнес-элит Третьей французской республики и вскрыл масштаб коррупции среди прессы. «Панама» с тех пор стала нарицательным именем крупного мошенничества с подкупом должностных лиц. Компания обанкротилась, это повлекло за собой разорение тысяч мелких владельцев акций. Данная авантюра получила название Панамской, а слово «панама» стало синонимом аферы, мошенничества в грандиозных масштабах. Назначенный от суда ликвидатор компании Панамского канала создал в 1894 году новую компанию Панамского канала, с самого начала, из-за финансовых затруднений и дурной репутации проекта, обречённую на прозябание[4].

Испано-американская война 1898 года усилила намерение США построить канал на Панамском перешейке в целях усиления влияния в Западном полушарии. В 1899 году в США была создана комиссия по постройке канала через перешеек, и сенат ассигновал 115 млн долларов на осуществление никарагуанского варианта. Одновременно США стали добиваться от Британии отказа от претензий на совместное управление каналом и начали для этого переговоры о пересмотре Клейтон-Бульверского договора, воспользовавшись затруднительным положением Великобритании во время Англо-бурской войны (1899—1902).[4] В 1901 году Соединённые Штаты заключили с Великобританией договор Хея — Паунсфота, согласно которому Штаты получили исключительное право на сооружение данного канала без участия Великобритании. Объявление канала нейтральным и гарантия свободного прохода через канал военных и торговых судов всех наций как в мирное время, так и в военное время уничтожалось американской оговоркой, что эти постановления не будут распространяться на те меры, которые США сочтут необходимым принять для защиты Панамы и поддержания порядка в канале. Фактически при войне, в которой участвовали бы США, их военные укрепления неизбежно лишали другую воюющую сторону возможности использовать канал на равных началах. Ратификация Хей-Паунсефотского договора устранила помеху со стороны Англии. Нa очередь стал вопрос о перекупке у французской компании концессии на сооружение Панамского канала. С целью запугать французскую компанию, владевшую концессией, перспективой постройки конкурирующего канала и сбить цену, комиссия конгресса США высказалась сначала за никарагуанское направление, и в конгрессе 9 января 1902 года был принят соответствующий билль Хепберна. Под впечатлением этого французы согласились в июне 1902 года продать концессию, выполненные работы и значительное оборудование за 40 млн долларов; после этого американцы отменили билль Хепберна и решили вопрос в пользу Панамского канала.[4] 28 июня 1902 года Конгресс США принял закон, обязывающий президента США приобрести имущество компании по строительству канала, акции железной дороги Панамской компании и полоску земли у Колумбии шириной 10 миль для сооружения, поддержания и управления каналом с правом юрисдикции на упомянутой территории. 22 января 1903 года посол Колумбии Томас Херран и госсекретарь США Джон Хей подписали договор, по которому Колумбия отдавала в аренду Соединенным Штатам сроком на 100 лет полоску земли для сооружения Панамского канала. За санкцию правительства Колумбии, которой принадлежала территория Панамы, на передачу концессии США соглашалась уплатить единовременно 10 млн долларов и затем по истечении 9 лет — ежегодно по 250 тысяч долларов при сохранении суверенитета Колумбии над зоной Панамского канала. Условия эти и были оформлены в договоре Хэя-Эррана, но колумбийский сенат 12 августа 1903 года отказался его ратифицировать, поскольку концессионный договор с французской компанией истекал лишь в 1904 году, а по условиям его, если канал к тому времени не начнет функционировать, это было несомненно, — то все возведённые компанией сооружения переходили безвозмездно к Колумбии. Единственный выход заинтересованные лица во Франции и США видели теперь в том, чтобы штат Панама отложился от Колумбии и в качестве самостоятельного государства оформил юридически передачу концессии США. Француз Бюно-Варийя возглавил сепаратистское движение и, при содействии военного флота США, осуществил отложение Панамы 4 ноября 1903 года; 18 ноября от имени «Независимой Панамской республики» он подписал с США договор по образцу договора Хэя-Эррана. Конфликт США с Колумбией был ликвидирован лишь в 1921 году.[4]

По Договору 1903 года Соединенные Штаты получали в вечное владение «зону земли и земли под водой для сооружения, поддержания, эксплуатации, установления санитарного порядка и защиты упомянутого канала», что предусматривалось статьей 2 Договора. Статья 3 давала США все права, как если бы они были сувереном территории. Кроме того США становились гарантом независимости Республики Панама и получали права поддерживать порядок в городах Панама и Колон в случае, если Республика Панама, по мнению США, оказалась бы неспособной поддержать порядок. Экономическая сторона Договора повторяла Договор Хэя-Эррана, не ратифицированный Колумбией. От имени Панамы договор подписал французский гражданин Филипп Бюно-Варийя за 2 часа до прибытия в Вашингтон официальной делегации Панамы.

Строительство началось под эгидой Министерства обороны США, а Панама фактически стала протекторатом США[6].

В 1900 году в Гаване Уолтером Ридом и Джеймсом Керролом было установлено, что жёлтая лихорадка передается комарами, и был успешно применен метод снижения опасности жёлтой лихорадки путём уничтожения комариных личинок в местах их обитания. Помня о неудаче первой попытки прорыть канал, американцы направили в поход на комаров Aedes aegypti и малярийных комаров — переносчиков жёлтой лихорадки и малярии, соответственно, — большую экспедицию, возглавляемую Уильямом Кроуфордом Горгасом — 1500 человек. О масштабах их деятельности красноречиво говорят опубликованные данные: требовалось вырубить и сжечь 30 квадратных километров кустарников и мелких деревьев, выкосить и сжечь траву на такой же площади, осушить миллион квадратных ярдов (80 га) болот, вырыть 250 тысяч футов (76 км) водоотводных канав и восстановить 2 миллиона футов (600 км) старых рвов, разбрызгать 150 тысяч галлонов (570 тыс. литров) масел, уничтожающих комариные личинки в очагах размножения[5]. Как и незадолго до этого в Гаване, это принесло свои плоды: распространенность жёлтой лихорадки и малярии сократилась настолько, что болезни перестали быть препятствующим фактором.

К сооружению канала военное министерство США приступило в 1904 году. Главным инженером канала стал Джон Фрэнк Стивенс. На этот раз был выбран правильный проект: шлюзы и озера. На строительство потребовалось 10 лет, $400 млн и 70 тысяч рабочих, из которых, по американским данным, около 5600 человек погибло. Утром 13 октября 1913 года президент США Томас Вудро Вильсон в присутствии многочисленных высокопоставленных гостей, собравшихся в Белом доме, направился к специальному столику и величественным жестом нажал на золочёную кнопку. И в то же мгновение мощный взрыв сотряс влажный тропический воздух в четырёх тысячах километрах от Вашингтона, на Панамском перешейке. Двадцать тысяч килограммов динамита разрушили у города Гамбоа последнюю преграду, разделявшую воды Атлантического и Тихого океанов. Кабель длиной в четыре тысячи километров, соединявший динамит в глубине перемычки у Гамбоа с Белым домом, послушно выполнил волю президента[7].

Первое судно (океанский пароход SS Ancon) по нитке канала прошло 15 августа 1914 года, но большой оползень в октябре помешал открыть движение в том же 1914. Для укрепления обороны на подступах к каналу США приобрели расположенные поблизости острова: от Панамы были получены тихоокеанские острова — Маргариты, Перке, Наос, Кулебра и Фламенко; у Дании были куплены в 1917 за 25 млн долларов о-ва Сент-Джон, Санта-Крус и Сент-Томас; у Никарагуа в 1928 — Кукурузные (Корн) острова и у Колумбии — острова Ронкадор и Китасуеньо.[4] Официальное открытие канала состоялось лишь 12 июня 1920 года.

В августе 1945 года Япония планировала осуществить бомбардировку канала.

7 сентября 1977 года в Вашингтоне лидер Панамы О. Торрихос и президент США Д. Картер подписали договор о передаче панамскому правительству контроля над каналом с 2000 года. 23 октября 1977 года соглашение было ратифицировано парламентом Панамы, а 18 апреля 1978 года — сенатом США.

Панамский канал контролировался США вплоть до 31 декабря 1999 года, после чего был передан правительству Панамы[8].

Конфигурация канала

Благодаря S-образной форме Панамского перешейка, Панамский канал направлен с юго-востока (сторона Тихого океана) на северо-запад (Атлантический океан). Канал состоит из двух искусственных озёр, соединённых каналами и углубленными руслами рек, а также из двух групп шлюзов. Со стороны Атлантического океана трёхкамерный шлюз «Gatun» соединяет Лимонскую бухту с озером Гатун. Со стороны Тихого океана двухкамерный шлюз «Miraflores» и однокамерный шлюз «Pedro Miguel» соединяют Панамскую бухту с руслом канала. Разница между уровнем Мирового Океана и уровнем Панамского канала составляет 25,9 метра. Дополнительное водоснабжение обеспечивается ещё одним водохранилищем — озером Алахуэла

Все шлюзы канала — двухниточные, что обеспечивает возможность одновременного встречного движения судов по каналу. На практике, тем не менее, обычно обе нитки шлюзов работают на пропуск судов в одном направлении. Размеры шлюзовых камер: ширина 33,53 м, длина 304,8 м, минимальная глубина 12,55 м. Каждая камера вмещает 101 тыс. м³ воды. Проводка крупных судов через шлюзы обеспечивается специальными небольшими железнодорожными локомотивами на электрической тяге, называемыми мулами (в честь мулов, ранее служивших основной тягловой силой для перемещения барок по рекам).

Администрацией канала установлены следующие проходные размеры для судов: длина — 294,1 м (965 футов), ширина — 32,3 м (106 футов), осадка — 12 м (39,5 футов) в пресной тропической воде, высота — 57,91 м (190 футов), размер от ватерлинии до самой высокой точки судна[9]. В исключительных случаях судам может быть предоставлено разрешение для прохождения при высоте 62,5 м (205 футов), при условии, что проход будет осуществлен при низкой воде.

На своём протяжении канал пересекается двумя мостами. Вдоль трассы канала между городами Панама и Колон проложена автомобильная дорога и железная дорога.

Платежи за проход по каналу

Сборы за проход по каналу официально взимаются Администрацией Панамского канала — государственным учреждением Панамы. Ставки сбора установлены в зависимости от типа судна.

Сумма сбора с контейнеровозов рассчитывается в зависимости от их вместимости, выраженной в TEU (объём стандартного 20-футового контейнера). С 1 мая 2006 года ставка составляет $49 за один TEU.

Сумма платежа с прочих судов определяется в зависимости от их водоизмещения. На 2006 год ставка сбора составляла $2,96 за одну тонну до 10 тыс. тонн, $2,90 за каждую из последующих 10 тыс. тонн и $2,85 за каждую последующую тонну.

Сумма сбора с малых судов рассчитывается исходя из их длины:

Длина судна Ставка
До 15,24 м (50 футов) $500
От 15,24 м (50 футов) до 24,384 м (80 футов) $750
От 24,384 м (80 футов) до 30,48 м (100 футов) $2000
Свыше 30,48 м (100 футов) $2500

Будущее канала

23 октября 2006 года в Панаме были подведены итоги референдума о расширении Панамского канала, которое поддержали 79 % населения. Принятию этого плана способствовали китайские бизнес-структуры, управляющие каналом. По плану, к 2016 году канал должен был быть модернизирован и сможет пропускать нефтяные танкеры водоизмещением более 130 тыс. тонн, что существенно сократит время доставки венесуэльской нефти в Китай. Как раз к этому времени Венесуэла обещала увеличить поставки нефти в Китай до 1 млн баррелей в сутки.

В ходе реконструкции планировалось провести дноуглубительные работы и построить новые, более широкие шлюзы. В результате к 2016 году через Панамский канал смогут проходить супертанкеры водоизмещением до 170 тыс. тонн. Максимальная пропускная способность канала возрастёт до 18,8 тыс. судов в год, грузооборот — до 600 млн PCUMS. Реконструкция обойдется в $5,25 млрд. Ожидается, что благодаря ей к 2017 году бюджет Панамы будет ежегодно получать $2,5 млрд доходов от канала, а к 2025 году доходы возрастут до $4,3 млрд.

Начало работ по строительству третьей группы шлюзов было запланировано на 25 августа 2009 года. Администрация Панамского канала поручила эту работу консорциуму GUPC (Grupo Unidos por el Canal), который 15 июля 2008 года выиграл тендер на строительство, предложив осуществить необходимые работы за 3 миллиарда 118 миллионов долларов и закончить строительство к середине 2014 года. Основным членом этого консорциума является испанская фирма Sacyr Vallehermoso[10].

По состоянию на сентябрь 2014 года, окончание работ было передвинуто на 1-ю половину 2016 года[11]. В апреле 2015 г. в рамках реконструкции и расширения Панамского канала были установлены последние шлюзовые ворота. В администрации канала это событие назвали историческим, отметив, что новые шлюзы начнут принимать суда во втором квартале 2016 года[12]. 26 июня 2016 года по обновленному и расширенному каналу прошло первое судно, которым стал китайский контейнеровоз[13].

Альтернатива

В качестве альтернативной трассы для межокеанского канала рассматривалась территория Никарагуа. Первые предварительные планы Никарагуанского канала возникли ещё в XVII веке.
В июне 2013 года национальное собрание Никарагуа одобрило проект строительства нового канала, который станет конкурентом Панамскому каналу; стоимость проекта 40 млрд долларов. В 2014 году этот проект был утверждён.

См. также

Напишите отзыв о статье "Панамский канал"

Примечания

  1. 1 2 [www.popmech.ru/technologies/6134-panamskiy-kanal-2-0-shire-bezopasnee-tekhnologichney/#full Панамский канал 2.0: Шире, безопаснее, технологичней]. «Популярная механика».
  2. 1 2 [www.krugosvet.ru/enc/Earth_sciences/geografiya/PANAMSKI_KANAL.html Панамский канал]. Энциклопедия «Кругосвет».
  3. [www.gudok.ru/transport/vodniy/news.php?ID=382655 Панамский канал впервые остановил работу] // gudok.ru  (Проверено 9 декабря 2010)
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 «Панамский канал» // Большая советская энциклопедия, 1 издание, — М.: Советская энциклопедия, 1939, Т. 44, С. 50—57
  5. 1 2 Даниэл М. — [www.sivatherium.narod.ru/library/Daniel/main.htm Тайные тропы носителей смерти.] — Прогресс, 1990. ISBN 5-01-002041-6
  6. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/195/ПАНАМА Панама. История.] // Энциклопедия Кольера
  7. Гальский Дезидер. Великие авантюры.— Москва: Прогресс, 1986.— С.287-288.
  8. Т. В. Ткачева [wwwold.ugrasu.ru/science/journal/3/13/documents/97-103.pdf Обсуждение в конгрессе США договора о Панамском канале 1977 г.] // ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА, 2006. Выпуск 3. С. 97-103
  9. [www.blackseatrans.com/article.php?articleID=1216 Максимальные размеры, при которых судам разрешено проходить шлюзы Панамского канала]
  10. [mensual.prensa.com/mensual/contenido/2009/08/19/hoy/panorama/1893258.asp ACP entrega orden de proceder para las nuevas esclusas] 19 августа 2009 (исп.)
  11. [www.charlotteobserver.com/2014/09/09/5160891/sc-international-trade-conference.html#.VCFlF1dIrFw Maritime panel to hold sessions on port congestion] (англ.)
  12. [www.rg.ru/2015/04/29/kanal-anons.html В рамках расширения Панамского канала установлены все шлюзовые ворота]
  13. [www.bbc.com/russian/news/2016/06/160626_panama_first_vessel По новому Панамскому каналу прошло первое судно - BBC Русская служба]

Ссылки

  • [www.pancanal.com/ Официальный сайт администрации Панамского канала] (исп.) (англ.)
  • [www.coolpanama.com/panama-webcams.html Веб-камеры Панамского канала] (англ.)
  • [samlib.ru/t/tonina_o_i/te_panamskiy_kanal.shtml Панамский канал Статья из Технической Энциклопедии 1927-34 гг.: ]
  • [www.popmech.ru/article/480-mezh-dvuh-okeanov/ Меж двух океанов: Ворота Посейдона на сайте журнала «Популярная механика»]

Отрывок, характеризующий Панамский канал

– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.