Панарион

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Пана́рион (др.-греч. Πανάριον) или На во́семьдесят ересе́й, так называ́емый Пана́рий и́ли Ковче́г  (др.-греч. Κατά αἱρέσεων ὀγδοήκοντα. Τὸ ἐπικληθὲν. Πανάριος εἴτ' οὖν Κιβώτιος) — ересиологический трактат Епифания Кипрского (ум. в 403 году). Работа над Панарионом, продолжившем обличение ересей, начатое в предыдущем произведении Епифания, «Анкорате», началась в 374 или 375 году и была закончена три года спустя. В трактате приводится описание 80 сект, возникших до конца IV века. Помимо прочего, Панарион представляет ценность благодаря содержащимся в нём фрагментам утраченных текстов, в частности иудеохристианских евангелий, Евангелия эбионитов[en] и Евангелия евреев[en].





Предшественники

  • Ириней Лионский. «Обличение и опровержение лжеименного знания (Против ересей)»[1]
  • Тертуллиан. «Против Валентиниан», «Против Гермогена», «Против иудеев», «Против Маркиона в пяти книгах», «Против Праксея»[2], «De Praescriptione Haereticorum» — «О Прескрипции против еретиков»[3], «Adversus Omnes Haereses» — «Против всех ересей»[4] (Spuria).
  • «Философумена» или «Философские мнения или обличение на все ереси»[5]. Философумена долгое время издавалось под именем Оригена, в настоящее время большое количество учёных склоняется, что автор сочинения - Ипполит Римский.
  • Около 384 года Филастрий составил каталог ересей лат. «Liber de Haeresibus» — «Книга ересей» (описано 156 ересей)[6][7].

Содержание

Структура текста

Трактат начинается двумя вступлениями, первое из которых является посланием двух пресвитеров-архимандритов Акакия[8] и Павла монастырей в Халкиде и в Верои Епифанию с просьбой поделиться своими знаниями и «показать ересь каждого вероучения»[9], а второе ответом Епифания, в котором тот выражает согласие «объявить … имена ересей, открыть дурные их действия, как бы ядов каких и дурных веществ, приложив к ним годные противоядия»[10]. В этом же ответе Епифаний приводит содержание предполагаемого сочинения. Название сочинения, согласно Епифанию, обозначает сосуд с лекарствами против ядов[11].

Труд Епифания разделён на три книги и семь томов. Общее число рассматриваемых ересей отсылает к Песн. 6:8—9, интерпретируя число наложниц — 80 — как число ересей, а «единственную» — как христианскую Церковь. Структура деления на 80 ересей составлена и описана ранее Епифанием в «Анкорате»[12].

Первые пять: варварство, скифство, еллинство, иудейство, самарянство Епифаний называет родоначальницами ересей, которые были до Христа. О них он пишет в Предисловии.

Каждой ереси, кроме четырёх из пяти родоначальниц ересей, Епифаний присваивает два порядковых номера. Четыре из пяти родоначальниц ересей имеют один порядковый номер: варварство — 1, скифство — 2, еллинство — 3, иудейство — 4.

Например, платоники это в еллинстве четвертая, а по общему порядку шестая ересь.

Первый раздел, состоящий из описания 20 ересей, посвящён учениям, возникших до Иисуса Христа. При этом первые три из них сектами в современном смысле не являются — эллинистической религии[en], самаритянство и иудаизм.

Как правило, описывая ереси, Епифаний придерживается четырёхчастной структуры: краткая характеристика отношения рассматриваемой секты с предыдущими, описание связанных с этой сектой взглядов, пространное опровержение её доктрины, сравнение секты с неприятными животными, в частности змеями.

Завершается произведение изложением «веры вселенской и апостольской церкви» и описанием окончательного плана сочинения.

  • Предисловие

Еллинство

У самарян

Иудейство

Явление и пришествие Христово во плоти

Ереси от начала веры во Христа Господа нашего

Религиозные идеи

Панарион как источник

Информация, содержащаяся в этой объёмной компиляции, различная по своему значению. Панарион отражает характер Епифания и его методы работы с источниками. Так, об аполлинаристах он, по его собственному признанию, он был знаком лишь понаслышке. В Константинополе он спорил с монахами-оригенистами, однако также не был знаком ни с их учением, ни с их книгами. Тем не менее, предоставляемая Епифанием информация зачастую не встречается нигде более. Чисто доктринальные опровержения ересей у Епифания довольно редки, что позволило патриарху Фотию охарактеризовать Епифания как слабого апологета.

Панарион является ценным источником по истории христианства в IV веке. Зачастую Епифаний сообщает уникальные сведения, основанные либо на наличии только у него сохранившихся документах, либо на личных воспоминаниях. В связи с сектой иеракиров он рассказывает о египетских аскетах, занимашихся также и интеллектуальной деятельностью. В связи с мелитианами в Египте он сообщает важные подробности по истории этого раннехристианского движения. В его распоряжении были позднее утраченные материалы о диспуте между Фотином и Василием Анкирским. В Панарионе сохранились важные фрагменты послания Маркелла Анкирского папе Юлию I и фрагменты трактата Акакия Кесарийского против Маркелла. В связи с полуарианством он цитирует деяния Анкирского собора 358 года, письма Василия Анкирского и Георгия Лаодикейского и проповедь Мелетия Антиохийского. В главе, посвящённой аномеям он цитирует произведение Аэция.

Панарионом и Анкоратом пользовался Аврелий Августин при составлении своего трактата лат. «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus»[14][15] («Ереси, попущением Бога, в одной книге»), в «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» Августин описывает ереси от начала веры во Христа Господа нашего. Он повторяет ереси Панария, начиная с ереси симониан. С 58 ереси Августин прибавляет к ересям Панария ереси западного происхождения, такие как, 58. метангисмониты, 59. селевкиане, 60. проклианиты, 61. патрициане, 62. аскиты, 63. пассалоринхиты, 64. аквариане, 65. коллуфиане, 66. флориниане, 67. сатанниане. 68. босоногие, 69. донатисты, 70. прискиллиане, 71. аделофаги. 72. риториане, 73. феопасхиты, 74 трисцилиды, 75. гидрофеиты, 76. гомунциониты, 77. аметриты, 78. психопневмоне, 79. адецердиты, 80 метагенеты, 81. люцифериане, 82. иовинианисты, 83. арабики, 84. гельвидиане, 85. патерниане, 86. тертуллиане, 87. авелиты, 88. пелагиане; для описания ересей с 58 ереси Августин использовал сочинение Филастрия лат. «Liber de Haeresibus» — «Книга ересей». Всего в сочинении Августина 88 ересей.

Для написания латинского ересиологического трактата «Предестинат» (лат. Praedestinatus — «предопределенные»)[16][17] автор использовал сочинение Епифания (в тексте несколько раз об этом сказано). В «Предестинате» 90 ересей, первые 88 ересей повторяют ереси «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» и идут точно в таком же порядке как у Августина, две последние ереси это несториане и праедестинаты.

«На восемьдесят ересей, так называемый Панарий или Ковчег» был использован Иоанном Дамаскиным при написании сочинения греч. «Περὶ αἱρέσεων ἐν συντομίᾳ ἑκατόν, ὅθεν ἤρξαντο καὶ πόθεν γέγονασιν» («О ста ересях вкратце»)[18][19][20]. В книге Дамаскина первые 80 ересей повторяют ереси Панария и идут точно в таком же порядке как у Епифания; последние 20 ересей это ереси «от Маркиана»: несториане, евтихианисты, монофизиты, афтартодокиты, агноиты, варсануфиты, икеты, гносимахи, илиотропиты, фнитопсихиты, агониклиты, феокатогносты, христолиты, эфнофроны, донатисты, ификопроскопты, парерминевты, лампетиане, монофелиты, измаилиты.

Сочинение Епифания использовали Феодорит Кирский (V век) в книге «Басни еретиков, или история ересей, изложенная в пяти книгах»[21] и Никита Хониат (XIII век) в книге др.-греч. «Θησαυρὸς ὀρθοδοξίας» («Сокровище православия»)[22].

Переводы и издания

Напишите отзыв о статье "Панарион"

Примечания

  1. Ириней Лионский. [azbyka.ru/otechnik/Irinej_Lionskij/vs_eres/ «Обличение и опровержение лжеименного знания (Против ересей)»]
  2. Тертуллиан. [azbyka.ru/otechnik/Tertullian/ Сочинения.]
  3. Тертуллиан. [www.documentacatholicaomnia.eu/03d/0160-0220,_Tertullianus,_De_Praescriptione_Haereticorum,_RU.doc «О Прескрипции против еретиков»]
  4. Тертуллиан. [www.documentacatholicaomnia.eu/03d/0160-0220,_Tertullianus,_Adversus_Omnes_Haereses_[Spuria],_LT.doc «Adversus Omnes Haereses»]
  5. [books.google.ru/books?id=xdptQTU-m0oC&printsec=frontcover&dq=Philosophumena&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwip1NHA5cfJAhWm33IKHYR4BdEQ6AEIVzAI#v=onepage&q=Philosophumena&f=false «Philosophumena sive haeresium omnium confutatio opus Origeni adscriptum e codice parisino productum recensuit». Hippolytus (Antipope), Origen. Excusum in typographeo imperiali de auctoritate imperatoris, 1860]
  6. [books.google.ru/books?id=73HYAAAAMAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PL 12 р. 1049]
  7. [books.google.ru/books?id=mS1XAAAAcAAJ&pg=PA146&lpg=PA146&dq=beati+prophetae+vacantes&source=bl&ots=bu5lcqiQbP&sig=50Ms92-6RzoUIsm3BS_-5ifC7n0&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjoyqz01aLLAhWFCJoKHQJtBnQQ6AEIHDAA#v=onepage&q=beati%20prophetae%20vacantes&f=false De haeresibus liber cum emendationibus et notis Jo. Alberti Fabricii ...]
  8. [en.wikisource.org/wiki/Catholic_Encyclopedia_(1913)/Acacius,_Bishop_of_Beroea Catholic Encyclopedia (1913), Volume 1. Acacius. by Cornelius Clifford]
  9. Епифаний, 1863, с. 3.
  10. Епифаний, 1863, с. 4.
  11. Епифаний, 1863, с. 5.
  12. [www.odinblago.ru/epifaniy6/1 Епифаний Кипрский. Слово якорное. стр 29-31]
  13. Досифей // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
  14. [www.documentacatholicaomnia.eu/02m/0354-0430,_Augustinus,_De_Haeresibus,_MLT.pdf Augustinus. «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus».]
  15. [www.patristique.org/sites/patristique.org/IMG/pdf/Augustin_Haerisibus.pdf «De Haeresibus ad Quodvultdeum Liber Unus» — «Livre sur les hérésies À Quodvultdeus»]
  16. [books.google.ru/books?id=MG0wAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false CORPVS CHRISTIANORVM Series Latina XXV в. (Том 25, Часть 2.) Arnobii Iunioris Praedestinatus qui dicitur, OPERA OMNIA PARS III. Brepols, 2000.]
  17. [books.google.ru/books?id=ZPgQAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PL. 53. col. 587. LXVII.]
  18. [azbyka.ru/otechnik/Ioann_Damaskin/o_100_eresyax/ Иоанн Дамаскин. «О ста ересях вкратце»]
  19. [books.google.ru/books?id=x8AUAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 94. p. 677 «Περὶ αἱρέσεων ἐν συντομίᾳ ἑκατόν, ὅθεν ἤρξαντο καὶ πόθεν γέγονασιν»]
  20. [khazarzar.skeptik.net/pgm/PG_Migne/John%20of%20Damascus_PG%2094-96/De%20haeresibus.pdf «Περὶ αἱρέσεων ἐν συντομίᾳ ἑκατόν, ὅθεν ἤρξαντο καὶ πόθεν γέγονασιν»]
  21. [books.google.ru/books?id=YZRBAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 83 col. 335]
  22. [books.google.ru/books?id=lscUAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 139 col. 1121 (Νικήτας Χωνιάτης. «Θησαυρὸς ὀρθοδοξίας»)]

Литература

Издания

на языке оригинала (древнегреческом) и на латыни
  • [books.google.ru/books?id=CZtkTuuZxkgC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 41 (главы 1-64)]
  • [books.google.ru/books?id=C4P5eFG6Yg4C&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 42 (главы 65-80)]
на английском языке
  • The Panarion of Epiphanius of Salamis / Translated by Frank Williams. — Leiden Boston: BRILL, 2009. — Т. Book I (Sects 1-46). — (Nag Hammadi and Manichaean Studies). — ISBN 978-90-04-17017-9.
на русском языке
  • Епифаний Кипрский. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%A2%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%BF%D0%B8%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE._%D0%A7._1..djvu Творения, часть 1]. — М., 1863. — Т. 42. — 384 с. — (Творения святых отцов в русском переводе). Ереси 1-33.
  • Епифаний Кипрский. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%A2%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%BF%D0%B8%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE._%D0%A7._2..djvu Творения, часть 2]. — М., 1864. — Т. 44. — 458 с. — (Творения святых отцов в русском переводе). Ереси 34-56.
  • Епифаний Кипрский. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%A2%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%BF%D0%B8%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE._%D0%A7._3..djvu Творения, часть 3]. — М., 1872. — 301 с. Ереси 57-66.
  • Епифаний Кипрский. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%A2%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%BF%D0%B8%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE._%D0%A7._4..djvu Творения, часть 4]. — М., 1880. — Т. 48. — 361 с. — (Творения святых отцов в русском переводе). Ереси 66-73.
  • Епифаний Кипрский. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%A2%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%BF%D0%B8%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE._%D0%A7._5..djvu Творения, часть 5]. — М., 1882. — Т. 50. — 405 с. — (Творения святых отцов в русском переводе). Ереси 74-80.

Исследования

на французском языке
  • Pourkier A. [books.google.ru/books?id=d1sEeMgaK5AC L'hérésiologie chez Epiphane de Salamine]. — Editions Beauchesne, 1992. — 539 p. — ISBN 2-7010-1252-X.

Ссылки

  • [khazarzar.skeptik.net/books/epiph/panarium/index.htm Епифаний Кипрский. Панарион]. Руслан Хазарзар. Проверено 19 октября 2013.
  • [reader.digitale-sammlungen.de/de/fs1/object/display/bsb10150095_00007.html?rotate=90&zoom=0.7500000000000002 «Contra octaginta haereses opus eximium Panarium sive capsula medica appellatum» 1544]
  • [www.internetculturale.it/jmms/iccuviewer/iccu.jsp?teca=&id=oai%3Abncf.firenze.sbn.it%3A21%3AFI0098%3AMagliabechi%3AMODE020025 Κατά αἱρέσεων ὀγδοήκοντα. Τὸ ἐπικληθὲν. Πανάριος εἴτ' οὖν Κιβώτιος]
  • [khazarzar.skeptik.net/books/panariog.htm Κατά αἱρέσεων ὀγδοήκοντα. Τὸ ἐπικληθὲν. Πανάριος εἴτ' οὖν Κιβώτιος]
  • Епифаний Кипрский. [azbyka.ru/otechnik/Epifanij_Kiprskij/na-vosemdesjaty-eresej-panarij-ili-kovcheg/ «На восемьдесят ересей Панарий, или Ковчег»]
  • Епифаний Кипрский. [www.odinblago.ru/?action=search&type=doc_by_author&author=555 На восемьдесят ересей]

Литература

  • Иванцов-Платонов А. М. [commons.wikimedia.org/wiki/File:%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D1%86%D0%BE%D0%B2-%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%90.%D0%9C._%D0%95%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%B8_%D0%B8_%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D1%8B_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D1%8B%D1%85_%D1%82%D1%80%D0%B5%D1%85_%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D1%85%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0_._%D0%A7._1._%D0%9E%D0%B1%D0%BE%D0%B7%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8_%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B9%D1%88%D0%B8%D1%85_%D1%81%D0%B5%D0%BA%D1%82._(1877).djvu Ереси и расколы первых трёх веков христианства: Ис-след.] — М.: Унив. тип., 1877.
  • Иванцов-Платонов А. М. [dlib.rsl.ru/viewer/01003888831#?page=1 «Ереси и расколы первых трёх веков христианства». ч. 1]. М., 1877.

Отрывок, характеризующий Панарион

«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.