Панасенко, Леонид Николаевич

Леонид Николаевич Панасенко
Дата рождения:	25 апреля 1949(1949-04-25)
Место рождения:	Ковельский район Волынская область
Дата смерти:	10 марта 2011(2011-03-10) (61 год)
Место смерти:	Симферополь
Гражданство:	СССР СССР Украина Украина
Род деятельности:	писатель
Жанр:	фантастика

Леонид Николаевич Панасенко (25 апреля 1949 — 10 марта 2011) — советский, украинский и русский писатель-фантаст.

Биография

Родился 25 апреля 1949 года в селе Перковичи (Волынская область, УССР). Воспитывался в детском доме. Окончил факультет журналистики Киевского университета (1974).

Член СП СССР (1979) и Союза писателей Крыма (1991). Председатель СП Крыма (с 1991). Работал в редакциях газет, в издательстве «Проминь». В июне 1988 был конкурсом избран главным редактором издательства «Таврия».

Был председателем Союза писателей Крыма, сопредседателем Международной Ассоциации писателей-фантастов. Автор идеи и участник учреждения в июне 1993 года Государственной премии Республики Крым (впоследствии — Премии Автономной Республики Крым), инициатор учреждения в Крыму ряда литературных премий: Л. Н. Толстого (Севастополь), А. П. Чехова (Ялта), Сергеева-Ценского (Алушта), «Золотая пчела» (Симферополь). В 1993 году был назначен Председателем комитета по Государственным премиям при Совете министров Автономной Республики Крым. Почётный академик Крымской академии наук, президент Крымской Литературной академии. Лауреат Государственной премии Автономной Республики Крым (1997). В 1999 году награждён Почётной грамотой Совета министров АРК.

Скончался в Симферополе 10 марта 2011 года.

Творчество

Первая фантастическая публикация состоялась в 1967 году — на украинском языке в журнале «Знання та праця» был напечатан рассказ «Контрабандист». Первый рассказ на русском языке («Поливит») был опубликован в журнале «Уральский следопыт» в 1976 году. Был руководителем первого в СССР Днепропетровского Клуба фантастов, среди участников которого был Василий Головачёв. Первая книга — «Мастерская для бессмертных» — вышла в 1978 году на украинском языке.

Творчеству Леонида Панасенко присущи мягкий лиризм, философичность, любовь к оригинальным заголовкам и афористичность письма. Он пробовал себя в социальной утопии (роман «Садовники Солнца»), философской фантастике, в жанре повести-сказки («Тайна Ржавых, или Приключения Удивлёныша»), конгломерате всех поджанров (несколько хулиганская фантастическая эпопея «Случайный Рыцарь»), но главный его жанр — это проза с элементами фантастики. К таковой относятся «Танцы по-нестинарски», «Перекати-поле», «Место для Журавля», «Статисты», «Приди, Инквизитор!» и многие другие повести и рассказы.

Особое место в творчестве Леонида Панасенко занимают художественные произведения о писателях — ушедших от нас, а также ныне живущих: «Залив Недотроги» (об Александре Грине), «Нежность всех звезд» и «Мостик через ночь» (об Антуане де Сент Экзюпери), «С Макондо связи нет?» (о Габриэле Гарсиа Маркесе), «Следы на мокром песке» (о Рэе Дугласе Брэдбери). Последний рассказ после публикации его на английском языке стал поводом для многолетней заочной дружбы писателей.

Роман-утопия «Садовники Солнца» в 1984 году был отмечен премией имени Г. И. Петровского.

Библиография

• Садовники Солнца. Фант. роман и рассказы. Днепропетровск, Промінь, 1981.
• Сентябрь-это навсегда. Полуфант. истории. Днепропетровск, Промінь, 1983.
• Мастерская для Сикейроса. Сб. НФ-рассказов и повестей. М., МГ, 1986.
• Тайна Ржавых, или Приключения Удивлёныша. Повесть-сказка. Днепропетровск, Промінь, 1986.
• Без вас невозможно. Фант. рассказы и повести. Киев, Молодь, 1987.
• Танцы по-нестинарски. Повесть, рассказы. Днепропетровск, Промінь, 1988.
• Плач в комнате смеха. Симферополь, Вариант, 2001.
• Случайный рыцарь. Симферополь, Доля, 2006.

Ссылки

• [www.star-bridge.org/?section=library&subsection=ukrfan/47Panasenko Панасенко Леонид] // [www.star-bridge.org/?section=library Фантасты современной Украины. Энциклопедический справочник] / под редакцией доктора филологических наук, профессора И. В. Чёрного. — Харьков: Издательский дом «Инвестор», 2007.
• [www.fantclubcrimea.info/panasenko.html Премия имени Панасенко]
• [www.fantlab.ru/autor1751 Панасенко на Фанлабе]
• Панасенко, Леонид Николаевич // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Отрывок, характеризующий Панасенко, Леонид Николаевич

Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.