Пандо (департамент)

Пандо
исп. Pando

Флаг
Страна	Боливия
Статус	департамент
Включает	5 провинции
Административный центр	Кобиха
Глава	Леопольдо Фернандес (Leopoldo Fernández)
Официальные языки	испанский
Население (2010)	81 160 (9-е место)
Плотность	1,27 чел./км² (9-е место)
Площадь	63 827 км² (5-е место)
Высота над уровнем моря  • Наивысшая точка	280 м
Часовой пояс	UTC−4
Аббревиатура	PND
Код ISO 3166-2	BO-N
[www.prefecturapando.gov.bo/ Официальный сайт]

Пандо (исп. Pando) — департамент Боливии.

Площадь — 63 827 км². Население 81 160 (оценка 2010).

Административный центр — город Кобиха. Департамент был основан 24 сентября 1938 года. Он находится в бассейне Амазонка, в малонаселённых джунглях. Основная промышленность — производство каучука.

География

Регион Пандо расположен на высоте 280 метров над уровнем моря. В северо-западной части региона — джунгли. Пандо расположен в дождливой части Боливии, в районе тропических лесов. Большую часть года климат жаркий, с температурой обычно выше 26 градусов по Цельсию (80 по Фаренгейту). Пандо является наименее населенным департаментом в Боливии, большинство тропических (лежащие ближе к экватору в Амазонии), и самых изолированных районов, расположено в этом регионе Боливии. Характерно полное отсутствие нормальных дорог, связывающих её с остальной частью страны. Департамент делится на 5 провинций. Административный центр Кобиха является наименее населённой столицей среди всех департаментов Боливии.

История

Департамент Пандо назван в честь президента страны в 1899—1905 гг. — Жозе Мануэля Пандо. В настоящее время состоит из 5 провинций. Пандо была основана в начале XX века из того, что осталось от территории Акри, утерянной Боливией в результате конфликтов 1903 года. Её столица — город Кобиха (наименьший из всех боливийских столиц департаментов) был назван в честь мучительно утерянного и совсем не забытого народом боливийского порта, с тем же названием на побережье Тихого океана. Этот район в настоящее время находится в Чили, также утерянный после войны на Тихом океане.

Хотя и можно говорить об отсталых коммуникациях и чрезвычайной отдалённости региона Пандо, но всё же регион никогда не был «заброшенным медвежьим углом». В XIX веке в плотных тропических лесах прорубили дороги и стали выстраивать судоходные водные пути, ведущие к реке Амазонке, а оттуда на Атлантический океан. Это был период рассвета для региона. В конце XIX века в департаменте начался каучуковый бум. В Америке стали говорить о регионе, как о столице каучука (город Рибералта и по сей день называют столицей каучука). В конце XIX и начале XX века Пандо, наряду с северной частью близлежащего департамента Бени, активно включился в торговлю и транспортировку каучука. Однако столь внезапный взлёт, в XX веке сошёл на нет, когда произошли серьёзные изменения в промышленном изготовлении синтетического каучука. Со временем Пандо утратил своё уникальное значение и вернулся в состояние размеренной жизни лесного тропического региона.

Население

Язык	Количество
Испанский	45 969
Иностранные	7719
Аймара	1848
Кечуа	1708
Другой родной	861
Гуарани	35
Испанский и иностранный	44 491
Родной и испанский	3676
Только родной	336

Административное деление

Департамент Пандо делится на 5 провинции:

№	Провинция	Административный центр	Площадь, км²	Население, чел. (2010)
1	Абуна (Abuná)	Санта-Роса-де-Абуна (Santa Rosa de Abuná)	7 468	3 729
2	Федерико-Роман (Federico Román)	Форталеса (Fortaleza)	13 200	3 600
3	Мадре-де-Диос (Madre de Dios)	Пуэрто-Гонсало-Морено (Puerto Gonzalo Moreno)	10 879	12 290
4	Манурипи (Manuripi)	Пуэрто-Рико (Puerto Rico)	22 461	10 164
5	Николас-Суарес (Nicolás Suárez)	Порвенир (Porvenir)	9 819	51 377

Референдум

Вдали от центров власти в боливийском обществе, Пандо недавно связала свою судьбу с судьбой департаментов Санта-Крус и Бени, которые (наряду с Тариха и Чукисака) требуют большей автономии для департаментов за счёт центрального правительства. Значительные социальные волнения произошли в 2008 году, что привело к массовым беспорядкам и арестам в сентябре этого года. Кульминацией стал захватывающий арест префекта (губернатора) Пандо — Леопольдо Фернандеса. Произошло это, когда мятежные префекты и «гражданская оппозиция» согласились сесть за стол переговоров. На следующий день префект Пандо Леопольдо Фернандес и несколько его ближайших сотрудников были арестованы по обвинению в организации бойни на реке Тауаману. Префекты «Полумесяца» опять прервали диалог, ультимативно требуя освобождения политзаключенных. В том же 2008 году был проведён референдум, где более 80 % жителей Пандо (такие же референдумы состоялись и в Бени и Санта-Крус) проголосовали за увеличение самостоятельности своих регионов. Президент Боливии Эво Моралес обвинил губернаторов департаментов в сепаратизме и стал планировать с помощью всенародного голосования отстранить их от власти.

Тем самым Пандо последовал примеру наиболее экономически развитого департамента Санта-Крус, который первым бросил вызов правительству. Более 85 % его жителей 4 мая 2008 проголосовали за самоуправление. «Мятежные» регионы ратуют за большую самостоятельность от центральных властей с тем, чтобы получить возможность эффективнее распоряжаться своими собственными доходами, иметь собственную законодательную и судебную ветви власти, правоохранительные органы и при необходимости заключать международные соглашения с другими странами.

Правительство не признает референдумы в регионах, называя сепаратистскими их планы относительно автономии, и считает, что они ведут к расколу страны. В качестве ответной меры президент Боливии Эво Моралес вынес на всенародное голосование вопрос о доверии ему и губернаторам девяти департаментов. Таким образом, он надеется отстранить их от власти и изменить расклад политических сил в свою пользу.

Экономика

Хотя Пандо богат природными ресурсами, уровень бедности её жителей является высоким, главным образом из-за отсутствия дорог, надёжной связи провинции с остальной частью страны, наличие тропических болезней, типичных для жизни в амазонских лесах. Основными видами экономической деятельности являются: сельское хозяйство, лесная промышленность, заготовка и переработка крупного рогатого скота.

Культура

В культурном и этническом плане пандинос (население Пандо) считаются частью культуры Камба (Camba) боливийской низменности. В национальных одеждах, привычках, манерах и особенностях языка, они похожи на население двух соседних тропических департаментов: Бени и Санта-Крус. И действительно многие из первых поселенцев Пандо переехали туда из близлежащего Бени. В отношении народа этого региона в последнее время употребляют термин «нация Камба». Лингвисты отмечают, что диалект Камба (Camba), а также обычаи жителей тропических низменностей Боливии, сильно отличаются от горного региона и находят очень много сходств с андалузским диалектом языка.

Несмотря на свою бедность, пандинос (вместе с Бени и Санта-Крус) традиционно испытывают определенное недоверие, и довольно часто презрение андской культуре, считая себя возвышеннее и чище, чем испанские кечуа и аймараговорящее население нагорья. Значительная часть недоверия и обиды распространяется против центрального правительства, которое якобы сделало очень мало для строительства дорог, школ и интегрирования Пандо в экономику и политическую жизнь страны.

Тропические болезни

Департамент Пандо известен множественными случаями заражения жёлтой лихорадкой. Это особо опасное заболевание, вызываемое арбовирусом. Вирус попадает в организм человека при укусе комара, который может получить его от больного человека или животного. Кровь разносит вирус по всему организму: в печень, селезенку, почки, костный мозг, лимфатические узлы, вызывая их поражение.

От момента укуса комара, до появления первых симптомов заболевания проходит от 3 до 6 суток. Особо опасны в регионе Пандо: дикий москит Mansonia venezuelansis, а также москиты Aedes aegypti и Anopheles quadrimaculatus. Как правило, болезнь начинается внезапно с появления сильной головной боли, болей в пояснице, руках и ногах. Температура тела поднимается до 39-40 °С. Затем появляются тошнота, рвота, развивается желтуха (кожа и склеры приобретают желтоватый оттенок). Очень характерно для жёлтой лихорадки развитие тромбогеморрагического синдрома — в мелких сосудах образуется много микротромбов, поэтому органы плохо кровоснабжаются и нарушается их работа, в то же самое время развивается повышенная кровоточивость — появляется кровавая рвота, кровотечения из носа, кровавый понос, синяки на коже. Развитие острой почечной недостаточности (тяжелое поражение почек) или инфекционно-токсического шока может привести к смерти.

Больных обязательно помещают в стационар и изолируют. В настоящее время основное лечение направлено не на борьбу с вирусом, а на поддержание сил организма и борьбу с осложнениями. Больные находятся на строгом постельном режиме. В тяжелых случаях им вводят гормональные препараты (глюкокортикоиды). Если почки отказываются работать, больных подключают к аппарату «искусственной почки» — проводят гемодиализ. Несмотря на проводимое лечение, в регионе Пандо умирает от 5 до 10 % больных.

В регионе зафиксированы случаи инфекции, вызванные вирусом Майяро. Этот вирус был выделен у дикого москита Mansonia venezuelansis. Отмечается, что заболевания лихорадкой Майяро, зарегистрированные в регионе Пандо, были более тяжелые, нежели в других странах Америки, есть случаи, заканчивающиеся смертью больного.

Репелленты помогают спастись от комаров, но прививка — более надежная защита. Поэтому все люди, намеревающиеся посетить департамент Пандо, должны быть вакцинированы.

Ссылки

• www.pando.gov.bo
• [boliviatravelguide.net/site_flash/pando.htm/Пандо Путеводитель]  (рус.)  (англ.)
• [sites.google.com/site/boliviaweather/weather-in-cobija/ Погода в Пандо ]  (рус.)  (англ.)
• [upsidedownworld.org/main/content/view/1987/68/ Bolivia 9/11: Bodies and Power on a Feudal Frontier by Bret Gustafson, July 14 2009 ]  (рус.)  (англ.)

Отрывок, характеризующий Пандо (департамент)

Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.