Панов, Андрей Дмитриевич
Поделись знанием:
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
(перенаправлено с «Панов, Андрей Дмитреевич»)
| Андрей Дмитриевич Панов | |
 | |
| Имя при рождении: |
государственный деятель, горный инженер, экономист |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Андре́й Дми́триевич Пано́в (2 октября 1904—1963) — советский государственный деятель, горный инженер, экономист
Содержание
Биография
Родился в деревне Грязенять Рославльского уезда в многодетной крестьянской семье
Образование
- Окончил начальную школу
- 1921 — Рославльская мужская гимназия
- 1929 — Ленинградский горный институт
- 1937 — кандидат технических наук
Основные должностные назначения
- 1929—1932 — начальник участка, заместитель главного инженера и заведующий по горным работам шахты им. Ильича Донецкого угольного бассейна
- 1932—1938 — научный сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского угольного института (ВУГИ) Харьков
- 1938—1940 — начальник технического управления Наркомугля — член коллегии, директор НИИ угольной промышленности, главный редактор журнала «Уголь» (по совместительтсву)
- 1940—1946 — заместитель Председателя Госплана СССР, член Бюро по топливу и энергохозяйству при СНК СССР (по совместительству)
- 1942—1945 — Заместитель Члена Государственного Комитета Обороны Н. А. Вознесенского по топливу (работа по совместительству)
- 1942—1945 — Заместитель Члена Государственного Комитета Обороны Л. П. Берии по угольной промышленности (работа по совместительству)
- 1947—1948 — Заместитель Бюро Совета Министров СССР по топливу и транспорту (работа по совместительству)
- 1947 — присвоено персональное звание Горного Генерального директора I-го ранга
- 1946—1949 — первый заместитель Председателя Госплана СССР-Министр СССР
- 1949—1952 — осужден по делу Госплана СССР, находился в лагере при шахте № 122 Московского угольного бассейна, в 1952 году друзьями и соратниками вынесено письмо А. Д. Панова из лагеря и А. К. Харченко передал его Сталину и тот в знак багодарности за организацию А. Д. Пановым топливной победы над фашистской Германией досрочно освободил его из заключения, понимая всю надуманность причин заключения
- 1952—1963 — заведующий горного отдела ВУГИ, заведующий отдела горного давления и крепления Института горного дела им. А. А. Скочинского
- 1954 — разработка А. Д. Пановым плана модернизации угольной промышленности Польши — в Польше А. Д. Панова в шутку называли «пан Панов из Панков» (Панки — район Люберец, где находился ВУГИ)
Партийная и общественная жизнь
- Член КПСС
- Вел преподавательскую работу в вузах
Публикации
- Двухтомная монография «Комплексная механизация угледобычи», совместно с А. Д. Толкачевым, (1940)
- Опубликовано более 50 научных работ, 7 изобретений
Награды
- Награждён 5 орденами, в том числе орденом Ленина, знаком Шахтерской Славы I степени
Напишите отзыв о статье "Панов, Андрей Дмитриевич"
Ссылки
- [www.roslavl.ru/history/kraeved/topic/topic11.htm Иванова М. И. Горный генеральный директор (Биография А. Д. Панова)]
Отрывок, характеризующий Панов, Андрей Дмитриевич
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
