Панов, Василий Николаевич
Поделись знанием:
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
| Васи́лий Никола́евич Пано́в | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Звание: | |
Васи́лий Никола́евич Пано́в (1 ноября 1906, Козельск — 18 января 1973, Москва) — советский шахматист, международный мастер (1950), шахматный литератор. Чемпион Москвы (1929).
Многочисленные книги Панова посвящены теории дебютов, творчеству М. И. Чигорина и А. А. Алехина, он является автором учебников для начинающих. Занимался шахматной журналистикой — вёл отделы в газетах «Известия» и «Пионерская правда». Внёс вклад в теорию защиты Каро-Канн (Атака Панова), защиты Бенони и других дебютов.
Основные спортивные результаты
| Год | Город | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1926 | Москва | Малое первенство Москвы | 5 | 3 | 3 | 6½ из 11 | 5—6 |
| 1927 | Москва | Командное первенство ВЦСПС | |||||
| Москва | Первенство профсоюза совторгслужащих | ||||||
| 1928 | Москва | Чемпионат Москвы | 10 | 6 | 1 | 10½ из 17 | 5—6 |
| Москва | Чемпионат РСФСР | 5 | 2 | 6 | 8 из 13 | 3—4 | |
| 1929 | Москва | Чемпионат Москвы | 11 | 2 | 1 | 11½ из 14 | 1 |
| Москва | Матч с Н. Д. Григорьевым (квалификационный, на звание мастера) | 3 | 6 | 3 | 4½ : 7½ | ||
| Одесса | 6-й чемпионат СССР (четвертьфинальный турнир, группа № 1) | 2 | 2 | 4 | 4 из 8 | 5 | |
| 1930 | Москва | Чемпионат Москвы | 9 | 4 | 4 | 11 из 17 | 3—4 |
| Ленинград | Матч Ленинград — Москва (против Я. Г. Рохлина) | 1 | 0 | 1 | 1½ из 2 | ||
| 1931 | Москва | Полуфинал 7-го чемпионата СССР | |||||
| 1933 | Москва | Матч Москва — Ленинград (против Д. О. Ровнера) | 1 | 0 | 1 | 1½ из 2 | |
| 1933 / 1934 | Москва | Чемпионат Москвы | 7 | 3 | 9 | 11½ из 19 | 6 |
| 1934 | Ташкент | Чемпионат Узбекской ССР | 10 | 0 | 4 | 12 из 14 | 1 |
| Москва | Чемпионат РСФСР | ||||||
| Москва | Отборочный турнир мастеров (к 9-му чемпионату СССР) | 4 | 1 | 2 | 5 из 7 | 1 | |
| 1934 / 1935 | Ленинград | 9-й чемпионат СССР | 7 | 8 | 4 | 9 из 19 | 13—14 |
| 1935 | Москва | Чемпионат Москвы | 11 | 2 | 4 | 13 из 17 | 2 |
| 1936 | Москва | Первенство ВЦСПС | 5 | 4 | 9 | 9½ из 18 | 9—12 |
| Ленинград | Отборочный турнир мастеров (двухкруговой, к 10-му чемпионату СССР) | 10 | 1 | 7 | 13½ из 18 | 1 | |
| Москва | Тематический турнир (по сицилианской защите) | ||||||
| 1937 | Тбилиси | 10-й чемпионат СССР | 8 из 19 | 15 | |||
| Москва | Международный турнир (в рамках гастролей Р. Файна) | 1 | 0 | 6 | 4 из 7 | 3 | |
| Ленинград | Матч Ленинград — Москва (против В. А. Чеховера) | 1 | 0 | 1 | 1½ из 2 | ||
| Харьков | Первенство ЦС профсоюза издательских работников | ||||||
| 1937 / 1938 | Москва | Чемпионат Москвы | 5 | 4 | 7 | 8½ из 16 | 7—8 |
| 1938 | Минск | Чемпионат Белорусской ССР | |||||
| Ленинград | Первенство ВЦСПС | 3 | 9 | 9 | 7½ из 21 | 19 | |
| Москва | Чемпионат Москвы | 8 | 4 | 5 | 10½ из 17 | 4—7 | |
| Москва | Матч с Г. Н. Вересовым (квалификационный, на звание мастера) | 4 | 6 | 6 | 7 : 9 | ||
| Киев | Полуфинал 11-го чемпионата СССР | 10 | 1 | 6 | 13 из 17 | 1 | |
| 1939 | Ленинград — Москва | «Тренировочный» международный турнир | 0 | 10 | 7 | 3½ из 17[1] | 18 |
| Ленинград | 11-й чемпионат СССР | 3 | 4 | 10 | 8 из 17 | 11—12 | |
| Чемпионат ЦС ДСО «Медик» | 13½ из 15 | 1 | |||||
| Ростов-на-Дону | Всесоюзный турнир I категории (группа № 2) | 4 | 5 | 4 | 6 из 13 | 9 | |
| 1939 / 1940 | Москва | Чемпионат Москвы | 7 | 2 | 4 | 9 из 13 | 2—3 |
| 1940 | Москва | 12-й чемпионат СССР | 4 | 7 | 8 | 8 из 19 | 13—16 |
| Москва | Полуфинал чемпионата Москвы | ||||||
| 1941 | Москва | Чемпионат Москвы | 7 | 4 | 3 | 8½ из 14 | 3 |
| Ростов-на-Дону | Полуфинал 13-го чемпионата СССР | 3 | 1 | 1 | 3½ из 5[2] | [3] | |
| 1941/1942 | Москва | Чемпионат Москвы | 8 | 4 | 2 | 9 из 14 | 3[4] |
| 1942 | Москва | Турнир московских мастеров | 5 | 5 | 4 | 7 из 14 | 4—6[4] |
| Москва | Чемпионат Москвы | 8 | 4 | 3 | 9½ из 15 | 5 | |
| 1943 | Москва | Турнир ДСО «Спартак» | |||||
| Москва | Турнир 25-летия РККА | 7 | 6 | 3 | 8½ из 16 | 4—6[5] | |
| Казань | Матч с В. С. Сайгиным (квалификационный, на звание мастера) | 3 | 3 | 8 | 7 : 7 | ||
| 1943 / 1944 | Москва | Чемпионат Москвы | 4 | 9 | 3 | 5½ из 16[6] | 15 |
| 1944 | Баку | Полуфинал 13-го чемпионата СССР | 4 | 4 | 3 | 5½ из 11 | 5—6 |
| Иваново | Показательный турнир | 2 | 4 | 5 | 4½ из 11 | 8 | |
| 1944 / 1945 | Москва | Чемпионат Москвы | 7 | 6 | 3 | 8½ из 16 | 7-8 |
| 1945 | Киев | Полуфинал 14-го чемпионата СССР | 7 | 2 | 5 | 9½ из 14 | 4 |
| 1946 | Москва | Чемпионат Москвы | 5 | 3 | 7 | 8½ из 15 | 3—6 |
| Ленинград | Полуфинал 15-го чемпионата СССР | 4 | 6 | 8 | 8 из 18 | 13—16 | |
| 1947 | Москва | Чемпионат Москвы | 7 | 4 | 3 | 8½ из 14 | 4 |
| Москва | Полуфинал 16-го чемпионата СССР | 5 | 0 | 10 | 10 из 15 | 2 | |
| Чемпионат ЦС ДСО «Динамо» | 11 из 13 | 1 | |||||
| 1948 | Москва | 16-й чемпионат СССР | 3 | 6 | 9 | 7½ из 18 | 16—17 |
| 1949 | Москва | Чемпионат Москвы | 5 | 5 | 5 | 7½ из 15 | 7—8 |
| Одесса | Первенство ЦС ДСО «Большевик» | 7 | 0 | 10 | 12 из 17 | 3—4 | |
| Ленинград | Командное первенство ВЦСПС | ||||||
| 1950 | Москва | Чемпионат Москвы | 1 | 5 | 9 | 5½ из 15 | 14—15 |
| Душанбе | Матч с Н. Н. Гусевым (квалификационный, на звание мастера) | 6 | 0 | 3 | 7½ : 1½ | ||
| Киев | Полуфинал 18-го чемпионата СССР | 3 | 5 | 7 | 6½ из 15 | 12—13 | |
| 1951 | Ленинград | Полуфинал 19-го чемпионата СССР | 3 | 6 | 9 | 7½ из 18 | 15 |
| 1952 | Москва | Четвертьфинал 20-го чемпионата СССР | |||||
| Одесса | Первенство ЦС ДСО «Искра» | ||||||
| Ленинград | Полуфинал 20-го чемпионата СССР | 4 | 3 | 10 | 9 из 17 | 8—9 | |
| 1953 | Ленинград | Командное первенство СССР | |||||
| Вильнюс | Полуфинал 21-го чемпионата СССР | 3 | 3 | 8 | 7 из 14 | 8—10 | |
| 1955 | Москва | Полуфинал чемпионата Москвы | |||||
| 1960 | Москва | Командный матч-турнир ДСО «Труд» | |||||
| Москва | Матч Москва — Ленинград (против В. М. Бывшева) | 0 | 1 | 1 | ½ из 2 | ||
| 1963 | Москва | Полуфинал чемпионата Москвы | |||||
| Кишинев | Показательный турнир | 1 |
Книги
- Атака. - Москва; Ленинград: Физкультура и туризм, 1931. - 72 с.
- Шахматы для начинающих: Руководство по теории и истории шахматной игры и по организации шахматной работы в деревне. - М.: ФиС, 1951. - 128 с. (4-е изд. 1960).
- Шахматы и шашки в колхозе. - М.: ФиС, 1952. - 48 с.
- Атака в шахматной партии и практика шахматного спорта. - М.: ФиС, 1953. - 140 с.
- 300 избранных партий Алехина с его собственными примечаниями / Авт.-сост. В. Н. Панов. - М.: ФиС, 1954. - 640 с.
- Курс дебютов: С вводной статьей «Краткая история шахматной культуры» и 75 избранными партиями. - М.: ФиС, 1957. - 368 с. (Книга неоднократно переиздавалась, дополняясь новыми исследованиями. С 4-го изд. соавтор Я. Б. Эстрин, в 7-м изд. (1993. Т. 1) соавторы Я. Б. Эстрин и Н. М. Калиниченко).
- Международный турнир памяти Алехина: Москва, 1956 / Авт.-сост. В. Н. Панов. - М.: ФиС, 1958. - 223 с.
- Капабланка : (Биография и 64 избранные партии). - М.: ФиС, 1959. - 232 с. (2-е изд. 1960; 3-е изд., доп. и перераб. 1970).
- Михаил Иванович Чигорин, его друзья, соперники и враги. - М.: ФиС, 1963. - 156 с. - (Замечательные спортсмены нашей Родины).
- Шахматы — интересная игра. - М.: Мол. гвардия, 1963. - 141 с.
- Первая книга шахматиста. - М.: ФиС, 1964. - 304 с.
- Сорок лет за шахматной доской: (Воспоминания и 50 избранных партий). - М.: ФиС, 1966. - 175 с.
- Король против короля. - М.: Мол. гвардия, 1967. - 159 с.
- Рыцарь бедный: Документальное повествование о великом русском шахматисте М. И. Чигорине. - М.: Сов. Россия, 1968. - 335 с.
- Основы дебюта. М.: ФиС, 1971. - 64 с. - (Библиотечка шахматиста).
Напишите отзыв о статье "Панов, Василий Николаевич"
Литература
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 301. — 120 000 экз.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 285. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
- Бейлин М. Одинокий рыцарь. // «64 — Шахматное обозрение». — 1994. — № 13—14. — С. 58—59.
Примечания
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=20507 Партии Василия Панова] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Vasily_N_Panov Личная карточка Василия Панова] на сайте 365chess.com
- [chessbook.ru/kapablanka/ В. Н. Панов — Капабланка]
- [www.gira.96.lt/lib/panov_kak_ya_pisal_svoi_knigi.html Василий Панов, «Как я писал свои книги»]
- [chess-news.ru/node/13918 Генна Сосонко, «Атака Панова»]
Отрывок, характеризующий Панов, Василий Николаевич
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
