Пенсионер (Академия художеств)
Пенсионер (также пансионер) — в XVIII—XIX веках ученик, окончивший курс в Императорской академии художеств в России и получающий содержание (пенсион) на время дополнительного совершенствования (как правило, за границей). В пенсионеры попадали лучшие из лучших выпускников из числа окончивших курс в Академии с Большой золотой медалью.
Первыми пенсионерами считаются архитектор В. И. Баженов и художник А. П. Лосенко (1760 год), а также И. Е. Старов (1762 год), хотя устав Академии с правилами о пенсионерах появился лишь в 1764 году.
В XVIII веке пенсион выплачивали три года. В XIX веке срок увеличили до шести лет. Исторические живописцы, скульпторы и архитекторы обычно проводили весь срок за границей; жанровые художники, баталисты и пейзажисты обычно проводили три года за рубежом, а ещё три путешествовали по России.
С 1893 года, после реформы Академии, живописцы и скульпторы были пенсионерами в течение четырёх лет, а архитекторы, граверы и пейзажисты — двух.
Пенсионеры академии, среди прочих привилегий, освобождались от воинской повинности[1].
Пенсионы также выплачивало Императорское общество поощрения художеств.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пенсионер (Академия художеств)"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=kycbAAAAYAAJ&pg=PA449 Временный устав Императорской академии художеств, высочайше утверждённый в 15 день октября 1893 года]. Примечание к параграфу 66.
Источники
- Российская академия художеств. [www.rah.ru/content/ru/main_menu_ru/section-science_activity/section-term_dictionary.html?filterByLetter=%EF&wordId=5262 Словарь терминов]
Отрывок, характеризующий Пенсионер (Академия художеств)
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
