Панславизм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Панславизм — идеология, сформировавшаяся в странах, населённых славянскими народами, в основе которой лежат идеи о необходимости славянского национального политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. Сформировалась в среде славянских народов в конце XVIII — первой половине XIX веков.

В конце XIX века на основе панславистского движения сформировалось движение неославистов, которое ставило перед собой аналогичные задачи, но требовали равенства славянских народов между собой и освобождения от русского лидерства в деле освобождения славянских государств и объединения народов.





Истоки

Панславизм начал свой подъём так же, как и пангерманизм, который тоже рос и укреплялся на чувствах единства и национализма, переживаемых внутри этнических групп в условиях господства Франции во время Наполеоновских войн[1].Как и другие романтические националистические движения, панславизм активизировал деятельность славянской интеллигенции и учёных в областях истории, филологии и фольклора, подогревал их интересы к поиску общей идентичности прошлого и к возрождению национальных языков и культур. Панславизм также сосуществовал со стремлением славян к национальной независимости.

Часто используемые символы панславистского движения — это панславянские цвета (синий, белый и красный) и панславянский гимн «Гей, славяне».

Первым панславистом был Юрий Крижанич — хорватский католический миссионер, выступавший за единство славянских народов и пытавшийся создать для славянских народов единый славянский язык[2]. Известен тем, что находясь в ссылке в Тобольске написал трактат «Политика», где предрёк освобождение всех славянских народов от иноземного ига и появление единого славянского государства.

Некоторые из самых ранних проявлений панславянской мысли в Габсбургской монархии относятся к таким деятелям как Адам Франц Коллар и Павел Йозеф Шафарик.

Движение сформировалось после окончания наполеоновских войн в 1815 году. В послевоенный период европейские лидеры стремились восстановить довоенный статус-кво. На Венском конгрессе представитель Австрии князь фон Меттерних почувствовал угрозу этому статусу-кво в Австрии со стороны националистов, требовавших независимости от империи. Хотя население Австрии состояло из многочисленных этнических групп (итальянцы, румыны, венгры и т. д.), большая часть населения состояла из славянских народов.

История формирования и развития панславизма

Зарождение панславизма

Термин «панславизм» впервые был предложен в Чехии Яном Геркелем в 1826 году. Политические взгляды большинства славянских народов, славянское национальное возрождение — факторы, которые привели к появлению среди западных и южных славян (Йозеф Добровский (чех), Павел Шафарик, Ян Коллар (словаки), Людевит Гай (хорват), Вук Караджич (серб) и другие) идей славянского единства и культурной общности.

Успехи Российской империи в войнах против Турции и наполеоновских войнах послужили причиной тому, что некоторые из славянских деятелей сформировали идеи о политическом и языковом объединении славян под властью России, считая, что это поможет славянским народам в борьбе против иноземной власти (Йозеф Добровский, Йозеф Юнгман, Людевит Гай и другие). Некоторые из них позже поменяли свои взгляды (Людевит Гай, Людевит Штур, Карел Гавличек-Боровский и другие). Некоторые сторонники панславизма, главным представителем которых был чех Франтишек Палацкий, выступали за сохранение Австрийской империи и за превращение её в федерацию славян, австрийцев и венгров.

После превращения Австрийской империи в Австро-Венгрию (1867) Ф. Палацкий пересмотрел свою концепцию и принял участие в организованном российскими панславистами Славянском съезде 1867 года в Москве. Среди поляков, которые находились под сильным влиянием романтического патриотизма и идей о восстановлении Польши, идеи панславизма породили два течения: пророссийское (Станистав Сташиц, Август Цешковский) и антироссийское (Адам Мицкевич, Анджей Товянский, Казимир Бродзинский), которые считали, что главную роль в объединении славян должна играть возрожденная Польша.

Славянский конгресс в Праге 1848 года

Первый панславянский конгресс состоялся в Праге в июне 1848 года, во время революционного движения 1848 года. Чехи отказались направить своих представителей на Франкфуртскую Ассамблею, считая, что славяне и германцы имеют различные интересы.

Конгресс проходил в месте под названием «Жофин» — месте проведения многих общественных акций со 2 июня по 12 июня 1848. В некоторых источниках[3] носит название «Первый Славянский конгресс» или «Первый Славянский съезд». Конгресс отталкивался от аналогичного пангерманского сейма во Франкфурте.

Этот съезд, собранный по инициативе чехо-словацких славистов Австрийской Империи (П. Шафарик, К. Зап), являлся съездом славянских народов, проживавших в Австрийской империи (чехи, словаки, русины, хорваты), но на нём также присутствовали гости из других стран (поляки, сербы, черногорцы), в том числе русский эмигрант М. А. Бакунин[4]. Всего на съезд собралось 300 делегатов[5]. По национальному признаку в конгрессе было выделено три секции:

Председателем съезда был избран Франтишек Палацкий — видный чешский историк и общественный деятель, родоначальник и идеолог австрославизма. В частности Палацкий призвал к сотрудничеству Габсбургов и заявил, что Габсбургская монархия, как политическое образование, наиболее желанна для защиты народов Центральной Европы.

Гимном славян на конгрессе стала песня, сочинённая словаком Самуилом Томашеком, «Гей, славяне».

Идеология

На съезде были представлены две позиции. Одна, умеренная, предполагала превращение Австрийской империи в многонациональную федерацию, где славянские народы обладали бы правом национальной автономии (австрославизм). Инструментом реализации этого плана была петиция австрийскому императору. В национальных славянских окраинах предполагался созыв сеймов, национальной гвардии и образования на славянских языках. Южные славяне требовали создания Иллирийского королевства под протекторатом Австрии[7].

Радикалы (Штур, Бакунин) настаивали на создании самостоятельной славянской федерации (панславизм). Также неоднозначную реакцию вызывала у делегатов Российская империя. Если одни (Штур) возлагали на неё надежды на освобождение славян, то другие (польские депутаты) относились к миссии России весьма скептически.

Значение

Это событие было одним из немногих, когда в одном месте были услышаны голоса всех славянских народов Центральной Европы. Основной целью конгресса была попытка оказать сопротивление германскому национализму в славянских землях[8].

Этот съезд явился катализатором Пражского восстания 1848 года («Святодуховское восстание»), усмиренного войсками. В частности при наступлении австро-российских войск, молодые жители Праги вышли на улицы и в этом противостоянии, шальная пуля убила жену фельдмаршала Альфреда I, принца Виндиш-Греца, который командовал австрийскими войсками в Праге. В ярости, Виндишгрец захватил город, распустил конгресс и установил военное положение во всей Чехии.

Несмотря на то, что конгресс не был закончен и продолжался незначительное время, он смог утвердить и принять панславянские цвета для флагов славянских освободительных движений: синий, белый, красный, принять гимн "Гей, славяне" в качестве славянского национального гимна и опубликовать «Манифест славянского съезда 1848 года к народам Европы»[9].

Панславизм в России

В самой России в конце 1830-х годов в работах Михаила Погодина были выдвинуты тезисы об утверждении особенности славянского мира и присущих славянским народам высших духовных ценностей и истинной веры — православия. В славянофильской идеологии важное место занимал тезис о главенствующей роли России среди славян, об её объединительной миссии. Проекты политического объединения славян под эгидой Российской империи разрабатывались ещё в XVIIIXIX веках Андреем Самборским, Василием Малиновским и другими. Славянофилы были сторонниками освобождения славян от османского и австрийского владычества и создания славянской федерации.

Российские славянофилы в 1840—1850-х годах — Константин Аксаков, Алексей Хомяков, Иван Киреевский и другие — выступили с идеей противопоставления славянского православного мира с Россией во главе «больной», безверной Европе[10]. Противники славянофилов — западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен) — не признавали особой роли России среди славянских народов. Поражение в Крымской войне 1853—1856 годов, Польское освободительное восстание 1863—1864 годов вызвали активизацию российских панславистов, которое вылилось в проведение Славянского съезда 1867 года в Москве и деятельности славянских комитетов.

Панславянские идеи занимали важное место в теоретических изысканиях Ивана Аксакова, Николая Данилевского, научных разработках учёного-слависта Владимира Ламанского. Наибольший политический вес панславизм имел в 70-х годах, особенно в период русско-турецкой войны 1877—1878 годов, когда дело дошло до реальных внешнеполитических действий. Ряд представителей государственных вооружённых сил России — князь Владимир Черкасский, генералы Михаил Черняев, Михаил Скобелев, Ростислав Фадеев — были сторонниками панславизма.

Панславизм на Балканах

Южнославянские движения стали активными после восстановления независимости Сербии от Османской империи. Австрия опасалась, что националисты будут угрожать империи. Панславизм на юге зачастую имел отличия от привычного, вследствие чего она часто обращалась к России за поддержкой.

Южнославянские движения панславистов выступали за независимость славянских народов в Австро-Венгерской империи и Османской империи. Некоторые сербские интеллектуалы стремились объединить всех южных (балканских) славян, будь то католики (хорваты, словенцы), мусульмане (боснийские мусульмане, Санджак), или православные (черногорцы, сербы, македонцы) под властью Сербии в рамках так называемой пансербской идеологии, кратко характеризуемой как «Сербская нация трёх вероисповеданий».

Сербская государственность, только что получившая независимость, находилась в зачаточном состоянии, в то время как Австро-Венгерская империя, несмотря на нестабильность, оставалась достаточно сильным противником для Сербии. При таком раскладе, идея участия России в формировании южнославянского единства под руководством сербской нации была весьма популярной.

Южные славяне были одними из первых, кто поднял восстание против распадающейся Османской империи. В 1804 и в 1815 году, сербы обеспечили себе независимость от Османской империи. Почти сразу же после получения автономии Сербии, сербы приступили к поискам возможности расширения и единства со всеми остальными сербами и другими славянами в соседних регионах; под интеллектуальным влиянием пансербски настроенного Ильи Гарасанина и Вука Стефановича Караджича образовался проект Великой Сербии.

В Австро-Венгрии южные славяне располагались на различных территориях: словенцы в австрийской части(Карниолы, Штирия, Каринтия, Горица и Градиски, Триест, Истрия (здесь также жили и хорваты), хорваты и сербы в венгерской части в автономном Королевстве Хорватия-Славония и в австрийской части в автономном Королевстве Далмация, и в Боснии и Герцеговине, под прямым контролем Вены.

В связи с различным местоположением славянских народов в империи, несколько различных идей имели место среди южных славян Австро-Венгрии. Сильной альтернативой панславизма было австрославизм, особенно среди словенцев.

Ввиду того, что сербы проживали в нескольких регионах, и того, что у них были особые связи с независимым национальным государством — Сербией, они были одними из самых сильных сторонников независимости южнославянских народов от Австро-Венгрии и объединения их в единое государство под властью сербской монархии.

Именно в среде южных славян зародилось панславянское течение иллиризма, ставившего перед собой задачу освобождение и объединение всех южных славян под властью славянской Иллирии.

Значительный вклад в осуществление иллиристской или даже югославистской концепцией освобождения южных славян от власти Австро-Венгрии внёс Драгутин Дмитриевич (Апис), именно под его непосредственным руководством организация Чёрная рука[11].[12] и её отделение Молодая Босния организовала и осуществила убийство эрцгерцога Австрийской Империи Франца Фердинанда, что повлекло за собой основание для развязывания и втягивания Австро-Венгрии в войну, которая закончилась для неё крахом государственного единства и суверенитета.

После Первой мировой войны и создания Королевства Югославия, возглавляемой сербской династией, было объединено большинство южнославянских народов, вне зависимости от религии и культуры.

Единственным славянским народом Балкан, который оказался вне единого государства, были болгары. Тем не менее, в годы после Второй Мировой Войны, планировалось, что Болгария должна присоединиться в качестве 7-й республики к социалистической Югославии, и завершить тем самым все южнославянские страны в одно государство[13]. Идея была забыта после разрыва между Иосифом Броз Тито и Иосифом Сталиным в 1948 году.

Президент Тито, хорвато-словенец по национальности, выступал за равенство между этническими группами, в том числе, и среди не-славян. Это привело к относительно мирному сосуществованию и процветанию, однако именно национально-административная политика Югославии послужившая основанием для будущего демонтажа Югославской федерации.

Панславизм в Польше

Хотя к раннему панславизму проявлялся интерес со стороны некоторых поляков, вскоре он потерял свою привлекательность, так как движение стало возглавляться Россией, а в то время, когда русские панслависты говорили об освобождении других славян через действия России, часть Польши, управляемой представителями России, перешла в их руки в результате разделов Польши.

Исторически Польша не раз вставала во главе восточноевропейского объединения, панславянского объединения в Европе. Так, при царствовании династии Ягеллонов на короткое время личной унией были скреплены Польское Королевство, Чехия, Королевство Венгрия, Великое Княжество Литовское и находящееся в унии с Венгрией Хорватское королевство. Позже именно под руководством Ягеллонов было создано первое в своём роде федеративное панславянское государство — Речь Посполитая, объединявшая в себе три славянских народа.

Панславизм 19-го века оказал влияние на Польшу, например, создал симпатии к другим угнетенным славянских народам, стремящимся к восстановлению независимости. В то время как панславизм боролся против Австро-Венгрии за свободу южных славян, поляки вдохновляли на освободительную борьбу другие славянские народы, своей непокоренностью. Именно мелодия и мотив польской национальной освободительной песни Мазурки Добровского послужили основой для создания ряда славянских гимнов и панславянского гимна «Гей, славяне!».

Создание Панславянской Федерации пропагандировал польский неославист и один из отцов современной независимой Польши Роман Дмовский. После обретения Польшей независимости (из земель Германии, Австрии и России) в 1918 году она в какой-то мере рассматривала панславизм как вектор политического развития, в частности существовали планы по созданию Центральноевропейской Федерации — Междуморье, которая объединила бы в себе большинство славянских народов за исключением Советской России.

В коммунистическую эпоху Польской государственности, славянская риторика использовалась как инструмент пропаганды дружбы с СССР, чтобы оправдать свой контроль над страной. Вопрос панславизма не был частью основной политической повестки дня, и широко рассматривался в качестве идеологии советского влияния.

Как писал Джозеф Конрад в «Life and Letters»:

… между Полонизмом и Славянизмом не столь много ненависти, сколь полной и неистребимой несовместимости.

— Notes on Life and Letters

Конрад утверждает, что «не существует ничего более иностранного, чем то, что в литературном мире называется Славянизмом, его индивидуальной чувствительности и всему польскому складу ума»

Хотя Польша и является членом Вышеградской группы, которая, хоть и не считается панславянской, так как она включает в себя одну неславянскую страну, но она, всё же, способствует кооперации среди восточноевропейских государств.

Она могла бы рассматриваться как платформа, которая способствует братству и интеграции среди западных и южных славянских народов, которые разделяют общую центральноевропейскую культуру и историю, а также имеющие сходные пути развития. Все четверо членов Вышеградской группы также являются членами Центрально-Европейской Инициативы.

Угасание панславизма в XX веке

После Русской-турецкой войны 1878 года и Балканских войн идеи панславизма начали терять свою популярность, это происходило из-за того, что первейшие задачи панславизма по возрождению славянских языков, культур и народов, а также обеспечения славянских национальных независимых субъектов были практически выполнены, так и получили своё развитие региональные течения панславизма — иллиризм, чехословакизм и породивший его австрославизм. Широко проявило себя движение будителей, усилиями которых удалось осуществить Национальное Возрождение славянских народов. Появились серьёзные планы по реформированию Австро-Венгерской Империи в триалистическое государство в Австро-Венгро-Славию или Соединённые Штаты Великой Австрии, что по своему являлось исполнением концепции панславизма.

Так, украинский историк и политический деятель Михаил Грушевский даже открыто выступил против подобных идей, считая их опасными для существования украинской нации. Панславизм начал активно пропагандироваться перед Первой мировой войной в форме неославизма или неопанславизма. Российские неослависты (главный деятель — граф В. А. Бобринский вместе с деятелями других славянских стран (чех К. Крамарж, словенец И. Грабар и др.) провели славянский конгресс в Праге (1906 г.) и Софии (1910), чтобы достичь межславянского сближения перед возможной немецкой угрозой.

После Первой Мировой Войны, Октябрьской Революции и создания славянских национальных независимых государств, идея панславизма нашла себе воплощение в реализации Югославии, создания Чехословакии, планов по созданию Чешского территориального коридора и планов по созданию конфедерации Междуморья и Польско-Чехословацкой федерации. Однако последним трём так и не суждено было сбыться из-за несогласия Франции и Великобритании, при активном содействии новообразованного советского государства, так как это могло нарушить баланс сил в Европе и уничтожить гегемонию Антанты, так и планов по реализации санитарного кордона.

В Советском Союзе идеи панславизма нашли полное несогласие и отторжение, ввиду того, что ещё идеологи коммунизма Маркс и Энгельс были крайними противниками панславизма и славянского национального объединения. В частности отмечалось, что панславизм являлся националистической, реакционной, буржуазной, а также контрреволюционной идеологией. Впоследствии многие деятели панславизма и неославизма в России, были вынуждены эмигрировать из страны спасаясь от политических репрессий направленных против инакомыслящих, в частности из-за этого пострадало изучение славистики, многие слависты были репрессированны по сфабрикованному так называемому делу славистов[14].

Во время Второй Мировой Войны после нападения Германии на СССР, советским руководством был создан Всеславянский комитет, который служил средством советского влияния на славянские народы и славянские армии в СССР, в частности на чехословацкую и польскую армию. Также комитет служил орудием оправдания установления советского влияния в Восточной Европе, издавал журнал Славяне. Он был распущен в 1953 году, из-за ненадобности, ввиду того, что советская зона влияния в Восточной Европе окончательно утвердилась, была создана Организация Варшавского Договора, так и из-за политического разрыва советского руководства с Югославией.

Возрождение панславизма в XXI веке

Существует мнение, что нынешняя политическая ситуация в славянском мире характеризуется не только полным упадком некогда популярного панславизма, но зачастую враждебной политикой славянских стран по отношению друг к другу. Такая точка зрения базируется на официальной политике ряда славянских государств, ориентированной на вхождение в НАТО, ЕС, ВТО и другие военно-политические и экономические блоки.

Такой политический курс устраивает далеко не всех, и некоторые считают, что НАТО и ЕС всё активнее противостоят славянскому миру. Именно это способствует возрождению панславизма практически во всех славянских странах. Различные отношения между славянскими странами и народами существуют и поныне. Они варьируются от взаимного уважения, основанного на равноправном партнёрстве и симпатии друг к другу, через традиционные неприязнь и вражду, к безразличию. Ныне ни одна из форм сближения стран славянского происхождения, кроме культурной и исторической, не была реализована за исключением Вышеградской группы. В нынешние времена часты обращения к панславистским идеям в России, Белоруссии, Сербии и Словакии[15].

Возрождение панславизма идёт по следующим трём направлениям: научно-образовательному; общественному; политическому[16].

Научно-образовательное направление

Одним из известнейших направлений филологии является славистика — наука, изучающая культуру славянских народов. Первая из славистических организаций появилась в 1955 году в Белграде — это был Международный комитет славистов (МКС), который объединил национальные комитеты славистов около 30 стран мира с четырёх континентов (Европы, Азии, Америки, Австралии). В 1994 году была создана Международная ассоциация славянских ВУЗов в составе Международной ассоциации исследования и распространения славянской культуры при ЮНЕСКО. В ассоциацию вошли Россия[17][18], Украина[19][20], Беларусь, Югославия, Чехия. Ассоциация постоянно расширяется и включает новых членов и новые страны, в числе которых встречаются и неславянские страны[21]. Ассоциация организует проведение научных конференций по панславизму, привлекает к этому студенческую молодёжь[22], содействует созданию единого образовательного пространства славянских государств в XXI веке[23].

Общественное направление

В 1998 году в Праге в годовщину 150-летия I Всеславянского съезда состоялся VII Всеславянский съезд, восстановивший деятельность международного славянского комитета. Съезд также принял манифест к народам Европы, в котором осудил одностороннее расширение НАТО и призвал Европейский союз к уважению прав славянских народов[24]. По решениям Съезда были созданы славянские комитеты в 12 славянских странах. Следующий, VIII Съезд, состоялся в Москве со 2 по 4 апреля в 2001 году, и на нём был принят проект Устава Союза независимых славянских государств, а также утверждены устав Всеславянского собора и принято обращение в защиту бывшего президента Югославии Слободана Милошевича[25].

В том же году состоялся I Собор славянских народов Белоруссии, России и Украины (он же — Славянский собор), инициатором проведения которого выступил спикер Госдумы РФ Геннадий Селезнёв[26]. Некоторые противники панславизма назвали это мероприятие показательным, которое на самом деле якобы не оказывало никакого влияния на официально проводимую политику. Также раздавались заявления, что именно попытки создать союз трёх восточнославянских стран — России, Украины и Белоруссии — привели к полному распаду СССР[27]. 24 июня 2002 в Смоленске состоялся II Славянский собор, на котором прошли обсуждения о перспективах развития Союзного государства России и Белоруссии[28]. В 2005 году в Минске состоялся IX Всеславянский съезд, приуроченный к 60-летию победы над странами блока Оси во Второй мировой войне. На Съезде было принято несколько резолюций, в числе которых были заявления по поводу дальнейшего укрепления связей между южнославянскими странами и защиты прав славян в Европе (в том числе и вендов в Германии). Также его участники осудили действия США в Ираке и призвали в очередной раз Евросоюз к проявлению уважения к славянским странам[29]. Участников съезда лично приветствовал президент Белоруссии Александр Лукашенко[30]. III Славянский собор прошёл с 24 по 25 апреля 2009 года в Киеве. Пожелание удачи Собору выразили главы России и Белоруссии, а патриарх Кирилл благословил инициаторов съезда. Однако власти Украины никак не прокомментировали съезд Собора и его действия.[31] В том же году 3 октября 2009 года в Праге прошёл первый Чешско-моравский славянский съезд, организатором которого выступил Чешско-моравский славянский союз (ЧМСС). В рамках открытия съезда состоялся вернисаж выставки «Славянское движение в Чехии и мире», показывающей развитие идеи панславизма в Европе в культурно-историческом аспекте.[32] В нынешние времена часты обращения к панславистским идеям в России, Беларуси, Сербии и Словакии[15]. С 12 по 13 ноября 2010 в Киеве прошёл X Всеславянский съезд, собравший более 350 делегатов из 11 славянских стран (из них 210 представляли Украину, а 140 — остальные славянские страны). В съезде принял участие и Всеславянский Собор Николая Кикишева. Съезд официально приветствовали Председатель Верховного совета Украины Владимир Литвин и Президент Белоруссии Александр Лукашенко[33], и это официальное приветствие стало первым фактом поддержки со стороны правительства славянской страны. На Съезде были избраны председатель Международного славянского комитета (Николай Лавриненко) и его первый заместитель (Ян Минарж), а также почётный председатель (Александр Лукашенко). На Съезде официально был утверждён его Устав[34], а также принято обращение к белорусскому народу, в котором осуждалось выделение западом значительных средств на так называемую «поддержку демократии»[35]. Представитель польской делегации Болеслав Тейковский выступил также с речью, посвящённой 600-летию победы польско-татарско-литовско-русских войск над немцами под Грюнвальдом[36].В России действует движение «Славянский союз России», базирующееся в Санкт-Петербурге[37], также второй год существует Панславянское национальное добровольческое объединение из Мурманска[38] и Панславянское молодёжное объединение из Томска[39] (провело в 2012 году славянский молодёжный форум в Томске[40]). В Словакии панславянские идеи реализует Словацкое движение возрождения[41]. В свою очередь, в Чехии существует Чешско-Моравский славянский союз.[42].

Политическое направление

Данное направление является самым слабым из трёх и, по сути, только зарождается. Славянские партии существуют в разных странах. В Польше зарегистрирована Славянская партия Польши[43], также есть несколько партий в Белоруссии, одной из которых является Белорусская патриотическая партия[44]. На Украине официально действует Славянская партия Украины[45], которая стала одним из учредителей международного объединения «Всеславянский Собор»[46]. Свою поддержку панславизму высказывают левые партии.

Однако, Славянские партии реального влияния на политику своих стран не оказывают, поскольку почти не представлены в законодательных органах власти. Более влиятельным является Славянский парламентский союз, созданный в соответствии с решением VII Всеславянского съезда, состоявшегося в Праге в июне 1998 года. Тогда же в зале заседаний Палаты депутатов Парламента Чешской Республики состоялось его первое заседание (второе заседание СПС прошло в марте 1999 года в Белграде в зале Союзной Скупщины Югославии, третье — в апреле 2001 года в Москве в Государственной Думе Российской Федерации[47].

В настоящее время постоянная штаб-квартира Славянского парламентского союза находится в столице Беларуси. Сессии проводятся достаточно регулярно. Задачей союза является координация действий парламентариев славянских государств. В работе сессий принимали участие представители депутатского корпуса Болгарии, Сербии[48], Боснии и Герцеговины, Украины, Белоруссии, России и Приднестровья[49]. Также участвуют представители Чехии и Словакии, однако они несколько раз ошибочно указывались в числе участников[50].

Создание панславянских языков

Схожесть славянских языков неоднократно наталкивала многих на создание панславянских зонально сконструированных языков (см. Зонально сконструированный язык), то есть искусственных языков, на которых могли бы общаться все славяне. В век интернета количество искусственно созданных панславянских языков превысило количество обычных славянских языков, однако число носителей каждого языка невелико (чаще всего носителем этих языков является только их создатель). Самые известные из панславянских зонально сконструированных языков, созданных в последнее время — это Словио, Словянски[51] и Новословенский язык.

См. также

Напишите отзыв о статье "Панславизм"

Примечания

  1. Французова О.А. Панславизм и идеи славянской интеграции в представлениях чешских радикалов 1 пол. XIX века // Общество и цивилизация: Тенденции и перспективы развития в XXI веке / сборник ста- тей по материалам Международной научно-практической конференции (29 января 2015 г. Воронеж). – Воронеж, 2015. Т. 1..
  2. John M. Letiche and Basil Dmytryshyn: «Russian Statecraft: The Politika of Iurii Krizhanich», Oxford and New York, 1985
  3. [velesova-sloboda.org/geo/rieger-deutschland-russland-ru.html Юрген Ригер «Германия и Россия — взгляд немецкого националиста»]
  4. Один из руководителей последовавшего вслед за съездом восстания
  5. [ec-dejavu.ru/p-2/Panslavism-2.html Словаки и Пражский съезд 1848 г]
  6. [slawia.org/ru/book/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BA%D0%B8-%D0%BD%D0%B0-%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BC-%D1%81%D1%8A%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%B5-1848-%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0 ПОЛЯКИ НА СЛАВЯНСКОМ СЪЕЗДЕ 1848 Г]
  7. [www.academia.edu/3046051/_40-_XIX_-_ Панславизм: идеология и политика — С.82]
  8. [velesova-sloboda.org/geo/rieger-deutschland-russland-ru.html]: «Славянский Конгресс, который состоялся в Праге в 1848 году под руководством Яна Палаки, выдвинул требование о вытеснении немцев, проживавших восточнее линии Штеттин — Триест, на их исконные территории в течение ближайших ста лет. Панслависты требовали отчистить русскую армию от немецкого влияния …».
  9. Бакунин М. А. Собрание сочинений и писем. 1828—1876 М.,1935. ТА. С.478-480
  10. И.В.Киреевский. [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1260 «Полное собрание сочинений. Том 1. 1911»] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrYZbKw Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  11. Calic, стр. 65; Sundhausen, стр. 211—212; Rhode, стр. 597.
  12. Rhode, стр. 576, 597.
  13. Ramet, Sabrina P.; The three Yugoslavias: state-building and legitimation, 1918—2005; Indiana University Press, 2006 ISBN 0-253-34656-8
  14. [ihst.ru/projects/sohist/papers/asal94vr.htm «Российская национальная партия» — зловещая выдумка советских чекистов] // Вестник РАН. 1994. № 10. С. 920—930
  15. 1 2 Otto Dix. [ottodix.ru/article.php?id=313 Сто пятьдесят лет славянскому братству] (рус.). Официальный сайт группы Otto Dix. Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qre1uti Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  16. [panslavist.ru/2011/05/panslavizm/ Лузан А.В. Панславизм. От национализма к юнионизму]. [www.webcitation.org/6F9BEozGL Архивировано из первоисточника 16 марта 2013].
  17. К.А.Смирнов. [www.slavinst.ru/ux.html Международный Славянский институт в Москве. Научная деятельность] (рус.). Проверено 12 января 2012.
  18. [gask.ru/ Государственная академия славянской культуры] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QriY5Cm Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  19. [www.msu.kharkov.ua/ru/ Международный славянский университет Харькова] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrjDu4B Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  20. [www.parta.com.ua/university/view/45/ Киевский славистический университет] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qrkj7rB Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  21. [www.surm.md/index.php?option=com_content&task=view&id=363&Itemid=154 Поменьше шумовых эффектов и побольше конкретных дел] (рус.). Сайт Славянского университета республики Молдова (8 июня 2007). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrmCpGs Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  22. [www.slavinst.ru/ux.html#5 II Всеславянский собор студенческой молодёжи] (рус.). Международный Славянский институт в Москве. Проверено 12 января 2012.
  23. [www.ecsocman.edu.ru/db/msg/247522.html Научная конференция: «Единое образовательное пространство славянских государств в XXI веке: проблемы и перспективы»] (рус.). Федеральный образщовательный портал (5-6 апреля 2006). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrmkSdy Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  24. [slavonic.iptelecom.net.ua/ideol/1998.htm Манифест Всеславянского съезда 1998 г. к народам Европы] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrnrmUl Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  25. Павел Тулаев. [www.ateney.ru/geopolitika2.htm Геополитика. 7-й Всеславянский съезд] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QroMPBo Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  26. [www.zaistinu.ru/old/ukraine/proffy/slavyane.shtml Съезд Славянских народов Белоруссии, России, Украины. Приветствия и доклады председателей национальных оргкомитетов.] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrpCCoU Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  27. Андрей Окара. [www.ng.ru/cis/2001-06-05/5_nation.html Три страны, но один ли народ?] (рус.). Независимая газета (5 июня 2001). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qrrk6ex Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  28. Светлана Савенок. [www.ng.ru/regions/2002-07-02/4_smolensk.html Партийные задачи Славянского Собора] (рус.). Независимая газета (2 июля 2002). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrufS5p Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  29. [www.ateney.ru/rus/slavyanstvo/VSSezd.htm Коммюнике и документы IX Всеславянского съезда] (рус.) (2 июля 2005). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrwtGr9 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  30. [www.president.gov.by/press13301.html#doc Глава государства поздравил участников IX Всеславянского съезда] (рус.). Официальный сайт Александра Лукашенко (1 июля 2005). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QryBSbd Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  31. [bratstvo.ucoz.ua/news/2009-05-05-135 Третий Славянский «тишайший» собор «успешно» завершён?] (рус.). Православное Братство Антония и Феодосия Печерских (5 мая 2009). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QrzIVQA Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  32. [www.rs-gov.ru/node/4261 Первый Чешско-моравский славянский съезд в Праге] (рус.). Россотрудничество (3 октября 2009). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs2aVyW Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  33. [www.ateney.ru/rodoved/r032.htm Итоги Х Всеславянского съезда в Киеве] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs3ITwv Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  34. [www.qwas.ru/ukraine/slavonic/X-i-Mezhdunarodnyi-slavjanskii-sxezd/ X-й Международный славянский съезд] (рус.). Славянская партия Украины. Новости политических партий России и СНГ (8 января 2011). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs4zBqV Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  35. [velika-rus.ucoz.org/load/mezhdunarodnyj_slavjanskij_komitet_obespokoen_vydeleniem_soten_millionov_dollarov_na_quot_podderzhku_demokratii_quot_v_belarusi/1-1-0-249 Международный славянский комитет обеспокоен выделением сотен миллионов долларов на "поддержку демократии" в Беларуси] (рус.). БЕЛТА. Общественно-политическое движение "Великая Русь". Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs6QKfR Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  36. [oficeri.ucoz.ru/news/na_x_vseslavjanskom_sezdeju_kiev_12_14_nojabrja_2010g/2010-11-28-35 Доклад главы польской делегации Болеслава Тейковского] (рус.). Союз русских офицеров (28 ноября 2010). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs7Simb Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  37. [opodssr.narod.ru/ Общероссийское политическое общественное движение "Славянский союз России"] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsCPF77 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  38. [pndo.org/ Панславянское национальное добровольческое объединение] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsDLh5P Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  39. [pmo.slawia.org/ Панславянское молодёжное объединение] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsFHlaF Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  40. Шитик Алексей. [live.panslavist.ru/2012/05/smf2012/ Антология славянского молодёжного форума-2012] (рус.). live.panslavist.ru (4 мая 2012). Проверено 21 июля 2012. [www.webcitation.org/69KH8d3BW Архивировано из первоисточника 21 июля 2012].
  41. [sho.sk/index.html Slovenské hnutie obrody] (слов.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsO0yeI Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  42. [slovane-cz.web-box.ru/slovan Českomoravský slovanský svaz] (чешск.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/687RLdWat Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
  43. Леопольд Карабач. [www.ateney.ru/pol/pol008.htm Съезд Славянской партии Польши] (рус.). Русский международный форум «Атеней». Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsIyqyR Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  44. Александр Аврукевич. [www.imperiya.by/authorsanalytics19-7297.html Россия и русский язык в программах белорусских политических партий] (рус.). Информационно-аналитический портал «Империя» (7 марта 2010). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsK1G82 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  45. [www.slavparty.org/ Славянская партия Украины, отделение в Харькове] (рус.). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsLWlKp Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  46. [www.miroslavie.ru/w/20101031-vs.htm Программа Международного союза общественных объединений «ВСЕСЛАВЯНСКИЙ СОБОР»] (рус.). Всеславянский собор. Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsMQIcB Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  47. Владимир Свидерский. [www.materick.ru/index.php?section=analitics&bulid=154&bulsectionid=16520 Славянский Парламентский союз: шаг к славянскому единству] (рус.). Materik.Ru. Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs82kb5 Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  48. [www.srpska.ru/article.php?nid=5852 В Минске прошло заседание Славянского парламентского союза] (рус.) (2 ноября 2006). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65Qs9WYlm Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  49. [nvpmr.wordpress.com/2008/06/23/vii-сессия-славянского-парламентского-с/ VII сессия Славянского парламентского Союза] (рус.). Газета «Воля» (23 июня 2008). Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsApXOk Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  50. [www.afn.by/news/i/80332 Словакия опровергает информацию об участии в заседании Славянского парламентского союза] (рус.). БелаПАН. AFN.BY. Проверено 12 января 2012. [www.webcitation.org/65QsBQvRu Архивировано из первоисточника 14 февраля 2012].
  51. [www.medzuslovjanski.com/ Межславянский язык]

Литература

  • Рокина Г. В. [ec-dejavu.ru/p/Panslavism.html Панславизм] // Рокина Г. Теория и практика славянской взаимности в истории словацко-русских связей XIX в. — Казань, 2005, с. 5-30.
  • Дончев С. [lit.lib.ru/d/donchew_s_d/text_0010.shtml Славянская идея в XXI веке]
  • Рокина Г. В. [slawia.org/ru/book/slovaki-i-prazhskiy-sezd Словаки и Пражский съезд 1848 года] Российская академия наук. Лексографический семинар кабинет «Славянский мир» Славянское движение XIX—XX веков: съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. М. 1998г с 29-48.
  • [slawia.org/ru/Statya/Panslavizm-ideologiya-tsivilizatsionnoy-integratsii-slavyanskogo-etnokulturnogo-prostranstva Панславизм — идеология цивилизационной интеграции славянского этнокультурного пространства]
  • [slawia.org/ru/book/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BA%D0%B8-%D0%BD%D0%B0-%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BC-%D1%81%D1%8A%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%B5-1848-%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0 Поляки на Пражском съезде 1848 года.] Российская академия наук. Лексографический семинар кабинет «Славянский мир» Славянское движение XIX—XX веков: съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. М. 1998г с 49-56.
  • Рокина Г. В. [slawia.org/ru/book/Slavyanstvo-i-mir-budushchego-Poslanie-s-beregov-Dunaya О Трактате Л. Штура «Славянство и мир будущего» (Канун Съезда 1867 г.)] Российская академия наук. Лексографический семинар кабинет «Славянский мир» Славянское движение XIX—XX веков: съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. М. 1998г с 73-94.
  • Grigorieva A. Pan-Slavism in Central and Southeastern Europe // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences 1 (2009 3) 13-21.
  • Григорьева А. А. Южнославянский вопрос в Габсбургской империи (40-е гг. XIX — начало ХХ вв.)// Известия Иркутского государственного университета. Серия «Политология. Религиоведение». — 2011. — № 1(6). — С. 136—142.
  • Григорьева А. А. Польский вопрос в теориях российских и польских панславистов// Вестник Иркутского государственного технического университета. — 2011. — № 1. — 249—253.
  • Григорьева А. А. Становление российского панславизма в 40-80-е годы XIX века// Русская философия: история, методология, жизнь [Текст] /отв. ред. Аляев Г., Суходуб Т. / Общ-во рус. фил. при Укр. фил. фонде; Полтавский нац. тех. ун-т им. Ю. Кондратюка; Ин-т философии им. Г. С. Сковороды НАН Украины; Центр гум. образ. НАН Украины; Сектор истории рус. фил. Ин-та философии РАН; Укр. Акад. русистики. — Полтава: ООО «АСМИ», 2011. — С. 702—712. — (серия «Украинский журнал русской философии. Вестник Общества русской философии при Украинском философском фонде»; вып. 10)
  • Григорьева А. А. Внешняя политика Австро-Венгрии на Балканах и панславизм (60-е гг. XIX — начало ХХ вв.)// Вестник Иркутского государственного технического университета. — 2011. — № 7(54). — С.187-193.
  • Григорьева А. А. [www.gramota.net/materials/3/2012/4-2/15.html Немецко-чешские противоречия в Габсбургской империи в 40-е гг. XIX — начале ХХ вв.// Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2012. — № 4 (18). — Ч.2 — С. 62-64.]
  • Григорьева А. А. [www.gramota.net/articles/issn_1993-5552_2012_4_17.pdf Проблема панславизма в советской историографии// Альманах современной науки и образования. — 2012. — № 4 (59). — С. 69 — 71.]
  • Григорьева А. А. [sites.google.com/site/byannagrigorieva/ Панславизм: идеология и политика]
  • [www.bartleby.com/65/pa/PanSlavi.html Pan-Slavism] in Columbia Encyclopedia
Bibliography
  • [books.google.com/books?vid=ISBN0415939232&id=7jCi6jCc3KcC&pg=PA1762&lpg=PA1762&dq=pan-slavism&sig=wBRP_gaaZRt5Gu1bPbJn8fk7T0E Pan-Slavism] in «Encyclopedia of the United Nations and International Agreements» by Edmund Jan Osmanczyk
  • Григорьева А. А. [www.gramota.net/articles/issn_1997-292X_2012_6-1_18.pdf Балканская политика России и панславизм в 80-е гг. XIX — начале ХХ века// Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2012. — № 6(20). — Ч. 1. — С. 78-82. ]
  • Григорьева А. А. [docs.google.com/viewer?a=v&pid=sites&srcid=ZGVmYXVsdGRvbWFpbnxieWFubmFncmlnb3JpZXZhfGd4OjNlOGYxMzI0M2RjNzU0ZTI Панславизм: идеология и политика: 40-е годы XIX ‑ начало XX века: Монография. Иркутск: ООО "Издательство «Аспринт», 2013. 200 с.]
  • Бакунин М. А. [az.lib.ru/b/bakunin_m_a/text_0140.shtml Речи и Статьи по Славянскому Вопросу.]
  • Рокина Г. В. [ec-dejavu.ru/p-2/Panslavism-2.html Славянское движение XIX—XX веков: Съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. ПРЕДИСЛОВИЕ М. Ю. Досталь ] Российская академия наук. Лексографический семинар кабинет «Славянский мир» Славянское движение XIX—XX веков: М. 1998г .
  • Энгельс Ф. [lugovoy-k.narod.ru/marx/06/062.htm ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ПАНСЛАВИЗМ], «Neue Rheinische Zeitung» № 222 и 223; 15 и 16 февраля 1849 г.
  • Георгиев П. В. Русский панславизм XIX века и античная демократия: концепция политии М. С. Куторги // Учёные записки Казанского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. — 2008. — Т. 150, кн. 1. — C. 214—218.
  • [slawia.org/ru/Books Книги о панславизме]
  • [slawia.org/ru/articles Статьи о панславизме]
  • [panslavist.ru/ Журнал «Панславист»]
Проект:Славистика Проект:Славяне Проект:Панславизм

Отрывок, характеризующий Панславизм

– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.