Пантеизм

Религия Общие концепции Агностицизм  · Апатеизм  · Деизм  · Игностицизм  · Итсизм  · Панентеизм  · Пантеизм  · Политеизм  · Теизм Авраамические религии Ислам  · Иудаизм  · Христианство Дхармические религии Буддизм  · Джайнизм · Индуизм  · Сикхизм Традиционные религии Дальнего Востока Даосизм  · Конфуцианство  · Синтоизм Основные понятия Бог  · Вера  · Грех  · Догма  · Дух  · Душа  · Жизнь после смерти  · Обряд  · Сакральность  · Священные писания  · Судьба  · Храм Список религий  · Численность последователей  · Портал:Религия п · о </table></table> Пантеи́зм — религиозное и философское учение, объединяющее и иногда отождествляющее Бога и мир. Слово «пантеизм» происходит от древнегреческих слов παν (пан) — «всё, всякий» и θεός (теос) — «Бог, божество». В пантеизме находит выражение концепция, что «Бог» лучше всего понимается в сближении со Вселенной. Пантеисты не верят в личностного, антропоморфного Бога или Бога-творца. Несмотря на существующие различные течения внутри пантеизма, центральные идеи в большинстве форм пантеизма постоянны: Вселенная как всеобъемлющее единство и святость природы. Пантеизм отвергает антропоцентризм, признавая фундаментальное единство всего живого и необходимость почтительного отношения к природе. История Термин «пантеист», от которого впоследствии произошло слово «пантеизм», впервые применил ирландский философ Джон Толанд в произведении «Социнианство в подлинном изложении пантеиста» («Socinianism Truly Stated, by a pantheist», 1705). Он пояснил свои воззрения в письме к Лейбницу (1710), в котором ссылался на «пантеистическое мнение тех, кто не верит в другое вечное существование, кроме Вселенной». Однако ранее во всемирной истории многие писатели, школы философии и религиозные течения выражали схожие пантеистические идеи. Среди них досократики, такие как Гераклит и Анаксимандр, а также Ксенофан. По мнению В. Дильтея, наиболее последовательной формой пантеистического монизма в Древней Греции был стоицизм, начиная с Зенона Китийского и заканчивая развитием позднего стоицизма у философа и императора Марка Аврелия. В дохристианской Римской Империи стоицизм стал одной из главенствующих философских школ, наряду с эпикуреизмом и неоплатонизмом. В Древнем Китае ранний даосизм у Лао-цзы и Чжуан-цзы также пантеистичен. Схожие пантеистические идеи встречаются в философии индуизма. На Западе между IV и XV веками пантеизм был в упадке, рассматривался как ересь (например, амальрикане). К числу выдающихся христианских богословов этого периода с воззрениями, близкими к пантеизму, относятся: Иоанн Скот Эриугена, Мейстер Экхарт, Николай Кузанский. Первое открытое выражение пантеистического мировоззрения встречается у Джордано Бруно (был предан сожжению в 1600 году). «Этика» Бенедикта Спинозы, оконченная в 1675 году, стала главным источником, через который пантеизм получил распространение в Европе (хотя Спиноза сам не использовал термин «пантеизм», его считают самым известным представителем пантеизма). Джордано Бруно и Спиноза были главными представителями пантеистического монизма с середины XVI до начала XVIII веков. Джон Толанд, который находился под влиянием Спинозы и Бруно, в 1720 году написал «Пантеистикон, или способ празднования общества Сократа» на латинском языке. В 1785 году открытый диспут между критиком пантеизма Фридрихом Якоби и защитником обвинённого в пантеизме и атеизме Лессинга Мозесом Мендельсоном способствовал дальнейшему распространению знания о пантеизме среди немецких мыслителей конца XVIII — начала XIX веков. Дискуссия способствовала росту авторитета Спинозы среди европейских философов. В течение XIX века в Европе пантеизм многими расценивался как религия будущего, привлёк внимание таких мыслителей, как: Вордсворт и Кольридж в Англии; Шлейермахер, Фихте, Шеллинг и Гегель в Германии; Уолт Уитмен, Ральф Эмерсон и Генри Дэвид Торо в США; Лев Толстой в России. В дальнейшем пантеистические мотивы проявляются всюду, где философия начинает тяготеть к теологии. Из-за угрозы распространения пантеистических взглядов 8 декабря 1864 года Папа Пий IX в «Syllabus Errorum» назвал пантеизм среди «важнейших заблуждений нашего времени». В XX веке пантеизм был оттеснён политическими идеологиями коммунизма, национал-социализма и фашизма, последствиями двух мировых войн и релятивистскими философиями экзистенциализма и постмодернизма . К числу известных пантеистов XX века можно отнести английского писателя Лоуренса, американского поэта Джефферса, учёного Альберта Эйнштейна, архитектора Фрэнка Ллойда Райта, историка Арнольда Тойнби. Историческое значение философского пантеизма состоит в развитии идеи единства мира и взаимосвязи явлений, лёгшей в основу холизма. Современное развитие В конце XX века пантеизм начал заново возрождаться. Пантеисты настаивают на необходимости экологического сознания в обществе и СМИ. Часто говорится о том, что пантеизм лежит в основе теологии язычества, пантеисты начали создавать организации, специально посвящённые пантеизму, и рассматривать пантеизм в качестве самостоятельной формы религии. В 1975 году было основано «Универсальное пантеистическое общество», однако его численность остаётся небольшой. В 1999 году было создано «Мировое пантеистическое движение», которое имеет сторонников в различных странах мира и увеличивается благодаря спискам рассылок и социальным сетям. В преддверии глобального экологического кризиса меняется отношение к природе, популярность и значимость пантеизма растет с начала XXI века. Ричард Докинз в «Бог как иллюзия» описывает натуралистический пантеизм как приукрашенный атеизм. Ватикан продолжает выступления против пантеизма в папской энциклике от 2009 года и в послании 1 января 2010 года, в котором раскритиковал пантеизм за отрицание превосходства людей над природой и «видение источника спасения человека в природе». Фильм «Аватар», снятый Джеймсом Кэмероном в 2009 году, по общественной оценке представляет пантеистическое внимание и отношение к природе. The New York Times характеризует фильм как «продолжительную апологию пантеизма… выбор Голливуда религии для современного поколения». Формы пантеизма Существует множество форм пантеизма и подходов к их классификации. Во всех формах пантеизма выражено почтение к Вселенной или Тотальности, подразумевается всеохватывающее единство, внимание акцентируется на природе в качестве духовного и этического центра. Формы пантеизма можно рассматривать и классифицировать в зависимости от степени детерминизма, соотношения с теизмом и прочими понятиями. Американский философ Чарльз Хартшорн использовал термин классический пантеизм для описания философии Спинозы, стоического учения и подобных систем. По отношению к идеальному и материальному выделяют три основных направления в пантеизме: Материалистический монистический пантеизм или натуралистический пантеизм признаёт материю первичным началом. Бог идентичен Природе или Вселенной. В истории эта форма пантеизма представлена в философии Джона Толанда, Эрнста Геккеля, Дэвида Лоуренса. В настоящее время концепция поддерживается организацией «Мировое пантеистическое движение». Идеалистический монистический пантеизм признаёт первичным началом идеальное. Это направление представлено в философии индуизма, отдельными школами буддизма, также в Нью-эйдж, например, у Дипак Чопры. В дуалистических формах пантеизма присутствуют как материальное, так и идеальное начала. В стоицизме и философии Джордано Бруно представлена эта идея. Имеет множество современных разновидностей, иногда может включать верования в реинкарнацию, космическое сознание и паранормальные связи с природой. В настоящее время данная форма пантеизма широко представлена в неоязычестве. По мнению некоторых исследователей, к одной из разновидностей дуалистического пантеизма относится спинозизм, но в основном пантеизм Спинозы в качестве классического пантеизма рассматривается монистическим и детерминистским. Спорные вопросы Использование религиозных терминов Внутри сообщества пантеистов ведутся споры о применении слова «Бог». Пантеисты не верят в Бога в традиционном понимании в качестве личности и творца, вследствие чего одни современные пантеисты стараются не применять слово «Бог», поскольку, по их мнению, оно вводит в заблуждение. Другие полагают, что слово «Бог» существенно для выражения силы чувств, которые они испытывают в отношении природы и Вселенной. Некоторые критики утверждают, что в пантеизме под словом «Бог» понимается не что иное, как «природа», «Вселенная» или «реальность». Однако слово «Бог» (если его употребляют) означает скорее выражение чувств пантеиста, чем проявление сверхъестественных сил во Вселенной. Поскольку пантеизм рассматривается как альтернатива теизму, то отрицает положения теизма. Например, в теизме верят в Бога-личность трансцендентного по отношению к миру. Пантеисты отрицают существование Бога-личности или мыслящего существа, способного принимать решения. Также нет единого мнения о соотношении пантеизма и атеизма. Атеисты спорят, что нетеистический бог пантеизма не является богом (в традиционном смысле). Вместе с тем, трансцендентность божества не является непременным атрибутом. Схожие концепции в других религиозных традициях Даосизм Даосизм пантеистичен в сочинениях ведущих мыслителей Лао-цзы и Чжуан-цзы, хотя в дальнейшем развился в этническую религию с множеством божеств. Лао-Цзы в «Дао дэ цзин» нигде не упоминает о Боге-личности или Боге-творце. Основополагающим понятием является Дао (путь) — мистическое и нуминозное единство, бесконечное и вечное, лежащее в основе всех вещей и их формирующее. О Дао всегда говорится с глубоким религиозным благоговением и уважением (как в пантеизме о «божественности» Вселенной). Идеалом даосизма является жизнь в гармонии с Дао: «Он (мудрец) — правдив и живёт в гармонии с Дао, с природой и другими людьми.» Чжуан-цзы обозначает пантеистический характер даосизма ещё более отчётливо: «Небо и я сотворены вместе, и все вещи и я — одно.» На вопрос о том, где Дао, он отвечает, что Дао во всём: «Нет места без него… Ничто не существует без Дао.» Индуизм Предположительно в индийских религиозных текстах содержатся наиболее древние пантеистические идеи. В индуистской теологии Брахман — неизменная, безличностная, бесконечная, имманентная реальность и является божественным основанием всех вещей во Вселенной, также суммой всего, что было, есть и будет. Идея пантеизма прослеживается от нескольких древнейших Вед и Упанишад к более поздней философии адвайта-веданты. Все махавакьи («великие изречения») Упанишад, в той или иной степени, указывают на единство мира и Брахмана. Пантеизм является ключевым компонентом философии адвайты, однако остальные разновидности веданты менее пантеистичны. Другие религии Определённые формы буддизма и некоторые мистические направления в монотеистических традициях пантеистичны. Без отношения к какой-либо религиозной традиции многие люди, иногда неосознанно, придерживаются пантеистических убеждений. Среди унитарных универсалистов многие считают себя пантеистами. В религиозно-этическом течении толстовства, помимо прочих идей, проповедуется пантеизм. В суфизме сильна вера в единство природы и концепцию всего существующего как проявление различных аспектов Бога, вследствие этого взгляды отдельных суфийских мыслителей, в особенности испытавших влияние западной философии XIX века, близки к пантеизму. Многие этнические религии, включая африканские и индейские традиционные религии, представляют собой переплетение пантеизма с анимизмом и политеизмом. Элементы пантеизма присутствуют в некоторых формах неоязычества (см. также гипотеза Геи) и теософии. Родственные концепции См. также: Религиозный натурализм Существуют теологические и философские концепции, которые связывают элементы пантеизма и классического теизма. Термин панентеизм (от древнегреческого: πᾶν (pân) «всё»; ἐν (en) «в»; и θεός (theós) «Бог»; «всё-в-Боге») введён в XIX веке в Германии. Согласно панентеистическим представлениям, Бог присутствует во всех вещах, включает в себя Вселенную, но также находится вне Вселенной. Иногда одновременно пантеистические и панентеистические черты органично присутствуют в религиозных и философских воззрениях мыслителей, и панентеизм рассматривается в качестве формы пантеизма. Вместе с тем, панентеизм часто различают от форм пантеизма, например, от натуралистического пантеизма. Пандеизм (содержит элементы деизма и пантеизма) и панпсихизм (представление о всеобщей одушевлённости природы) среди других родственных учений. Напишите отзыв о статье "Пантеизм" Примечания Литература Дильтей, Вильгельм. Пантеизм в его историческом развитии в связи с ранними пантеистическими системами // Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. — Университетская книга, Мосты культуры / Гешарим, 2000. Harrison, Paul, Elements of Pantheism, Element Press, 1999. [books.google.com/books?id=7w4_zYPOVEcC preview] Hunt, John, Pantheism and Christianity, William Isbister Limited, 1884. [archive.org/stream/pantheismandchr00huntgoog online] Levine, Michael, Pantheism: A Non-Theistic Concept of Deity, Psychology Press, 1994, ISBN 9780415070645 Ссылки Pantheism в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz). [www.pantheism.net World Pantheist Movement], pantheism.net — сайт Мирового пантеистического движения  (англ.) [naturepantheist.org/panorama.html Pantheist Panorama] — известные пантеисты  (англ.) [plato.stanford.edu/entries/pantheism/ Pantheism] — Stanford Encyclopedia of Philosophy  (англ.)

Отрывок, характеризующий Пантеизм

– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.