Пантелеева, Нина Васильевна
| Нина Пантелеева | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Награды |
|
Ни́на Васи́льевна Пантеле́ева (28 декабря 1923, Екатеринбург — 2000) — советская певица 1940—60-х годов. Заслуженная артистка РСФСР (1982).
Биография
Нина Васильевна Пантелеева родилась 28 декабря 1923 года в городе Свердловске (ныне Екатеринбург).
До войны училась в свердловской средней школе No 152, после окончила вокальное отделение музыкальной школы. Первоначально, получив среднее музыкальное образование, она не связывала свою карьеру с музыкой, а поступила в Медицинский институт, однако затем она прошла по конкурсу на вокальное отделение городского Музыкального училища им. П. И. Чайковского.
Ещё не окончив училище, начала работать в Свердловском радиокомитете, став его солисткой.
Во время войны Нина Пантелеева выступала в госпиталях, где и встретилась с композитором и пианисткой Людмилой Лядовой. С этого времени они стали успешно выступать вместе и в 1946 году получили звание лауреатов 2-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады. После этого Нина Пантелеева была принята сразу на 2-й курс Уральской государственной консерватории имени Мусоргского.
Окончив консерваторию в 1950 году, стала работать в Московском отделении Всероссийского гастрольно-концертного объединения.
Дуэт Лядовой и Пантелеевой имел большую популярность, однако в 1951 году он распался по инициативе Лядовой. Нина Пантелеева стала выступать на эстраде самостоятельно, а затем — с пианистом Вилли Берзиным, за которого впоследствии вышла замуж. В сольных выступлениях индивидуальность Пантелеевой раскрылась полнее и ярче.
Творчество
До начала сотрудничества с Вилли Берзиным Нина Васильевна исполняет в основном песни в традиционном для Советской эстрады тех лет народном стиле. Однако в дальнейшем ей стало свойственно большее стилевое разнообразие, например - песня "Листья летят" (музыка Георгий Фиртич, слова С. Льясов,) выдержана в модном тогда зарубежном стиле "босанова".
Также интересной особенностью её творчества тех лет является исполнение японских песен:
- на русском языке:
- "Песня о счастливой любви" ("Каникулы любви", муз. Ясусито Миягава, слова - Т. Иватани, русский текст Л.Дербенёва)
- "Ну и пусть" (японская исполнительница Мари Хенми)
- "Белых роз лепестки" (муз.Х.Накамура, русский текст Л.Дербенёва)
- "Последний вечер в Токио" ("Buona sera, Tokyo" или "Vatasino", тайваньская исполнительница Тереза Тенг)
- на языке оригинала:
Вероятно это связано с тем, что ей доводилось выступать в Японии. Песней "Сапожки русские" (комп. Николай Кудрин, слова А.Щербань) она открывала и закрывала в Токио Советскую торгово-промышленную выставку 1961 года.[1] О её любви к Японии говорит также исполняемая ею песня "Последний вечер в Токио".
Кроме Японии, ей довелось гастролировать в Мексике, Африке и других станах, поэтому на её пластинках можно встретить песни и на других языках, в том числе довольно экзотических:
- "Карабин 30-30" (мексиканская народная песня) на испанском языке
- "Талисман" (дагомейская народная песня, Бенин) на языке фон
- "Маленькая встреча" (комп. Шанкарсинх Рагхуванши и Джайкишан Дайябхаи Панкал) на языке хинди
- "Песня о реке Соло" (малайская народная песня) на малайском языке
- "Меня называют дочерью гор" (Шибонанкар - К. Харел) на языке непали
Напишите отзыв о статье "Пантелеева, Нина Васильевна"
Примечания
- ↑ [bsk.nios.ru/content/kudrin-nikolay-mihaylovich Кудрин Николай Михайлович].
Звания и награды
- Заслуженная артистка РСФСР (1982).
Ссылки
- [kkre-37.narod.ru/panteleeva.htm Красная книга российской эстрады: Нина Пантелеева]
- [popsa.info/bio/160/160d.html Дискография (неполная) Нины Пантелеевой на сайте Popsa.info]
Отрывок, характеризующий Пантелеева, Нина Васильевна
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
