Пантир (эсминец)
D-72 «Пантир» (греч. Πάνθηρ, пантера) — греческий эскадренный миноносец, принимавший участие в Балканских войнах, Первой мировой и Второй мировой войнах. Первоначально эсминец, как и три других корабля серии, был заказан на верфи Cammell Laird в Ливерпуле военно-морским флотом Аргентины и наречён «Сантьяго» (исп. Santiago).
В 1912 году, накануне Балканских войн почти готовые к сдаче корабли были в срочном порядке выкуплены правительством Греции по цене 148 000 фунтов каждый. Другими кораблями этой серии эсминцев были «Леон» (греч. Λέων, лев), «Иэракс» (греч. Ιέραξ, сокол) и «Аэтос» (греч. Αετός, орёл). В греческом флоте за этими эсминцами закрепилось название «звери» (греч. Θηρία, звери, хищники).
Корабль был перегнан иностранным экипажем из Англии в Палермо, Сицилия, где его принял греческий экипаж. В ходе Балканских войн были приобретены только основные боеприпасы (3000 снарядов). В силу того что флот не мог обеспечить эти корабли торпедами, они назывались в этот период не эсминцами, а разведывательными кораблями. 3/16 декабря 1912 года, «Пантир» вместе с другими тремя «зверями» в составе греческого флота, ведомого броненосцем «Авероф» под командованием адмирала Кунтуриотиса, принял участие в победе над турецким флотом у Элли.
9/22 декабря все четыре «зверя» и подводная лодка «Дельфин» приняли участие в скоротечном морском бое, перехватив пытавшихся выйти из Дарданелл турецкий крейсер «Меджидие» и четыре турецких эсминца. В ходе этого боя Дельфин произвёл первую в мировой истории торпедную атаку подводной лодки против «Меджидие»[2]. «Звери», наряду с 4 греческими броненосцами и 5 эсминцами, приняли участие в последовавшей греческой победе над турецким флотом у Лемноса, после которой турецкий флот не посмел более выйти из проливов[3]. 12/25 марта 1913 года «Пантир» был в составе эскорта кораблей, сопровождавщих королевскую Амфитрити IV, с телом убитого в македонской столице короля Георга[4].
В годы Первой мировой войны эсминец с опозданием был задействован в военных операциях Антанты, по причине первоначального нейтралитета Греции. Все четыре «Зверя» были конфискованы союзниками в октябре 1916 года, были переданы французам в ноябре и были в составе французского флота в период 1917-18. В 1918 году корабли были возвращены Греции в плачевном состоянии и понадобилось много усилий экипажей чтобы привести их в надлежащее состояние для выполнения задач связанных с сопровождением конвоев. Эсминец принял участие в эвакуации греческого населения из России в ходе гражданской войны в России, вместе с броненосцами «Килкис (линкор)» и «Лимнос» и эсминцем «Леон», оставаясь 263 дня в Чёрном море. Эсминец также принял участие в малоазийском походе греческой армии (1919—1922) поддерживая высадку греческой армии в Мраморном море и на малоазийском побережье Эгейского моря.
После войны «Пантир» прошёл модернизацию в период 1925—1927. В 1925 году в Англии его 4 твердотопливных котла и 1 котёл на мазуте были заменены на 4 котла «Ярроу». Одновременно изменился и его силуэт: пять дымовых труб были заменены двумя. Эсминец был среди кораблей греческого флота, сумевших перейти на Ближний Восток после вторжения войск нацистской Германии в Грецию в апреле 1941 года. 3 августа 1941 года, перед переходом в Индию на ремонт и находясь в Суэце, «Пантир» подвёргся авиационной атаке, в ходе которой погиб 1 член экипажа. «Пантир» продолжил своё участие в Второй мировой войне, в сотрудничестве с британским королевским флотом, участвуя в конвоях и операциях в Индийском океане. В период с мая по февраль 1942 года на эсминце была осуществлена модернизация вооружения в Калькутте. После окончания войны «Пантир» вернулся в Грецию и был выведен из состава флота в 1946 году[1].
Наследники
- Пантир II (эсминец). Вошёл в состав флота в 1951 году.
Напишите отзыв о статье "Пантир (эсминец)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.hellasarmy.gr/frame.php?id=hn ΙΣΤΟΡΙΑ ΤΩΝ ΕΛΛΗΝΙΚΩΝ ΕΝΟΠΛΩΝ ΔΥΝΑΜΕΩΝ]. Проверено 31 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DxBgQNm7 Архивировано из первоисточника 26 января 2013].
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ130
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ131
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ76
Ссылки
- [www.hellenicnavy.gr/panthir12_46.asp Το Α/Τ Πάνθηρ D-72 στην επίσημη ιστοσελίδα του Ελληνικού Πολεμικού Ναυτικού]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Пантир (эсминец)
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
