Панцержанский, Эдуард Самуилович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эдуард Самуилович Панцержанский

флагман 1-го ранга Э. С. Панцержанский
Дата рождения

30 сентября (12 октября) 1887(1887-10-12)

Место рождения

Либава

Дата смерти

26 сентября 1937(1937-09-26) (49 лет)

Место смерти

Коммунарка

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

Флот

Годы службы

19101937

Звание Флагман 1-го ранга,

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

(1935)
Командовал

Онежская военная флотилия
Морские силы Каспийского моря
Морские силы Чёрного моря
Морских сил СССР

Сражения/войны

Первая мировая война
* Моонзундская операция
Гражданская война в России
* Видлицкая операция
* Лижемская операция

Награды и премии

(1925)

Эдуа́рд Самуи́лович (Само́йлович) Панцержа́нский (30 сентября (12 октября) 1887, Либава — 26 сентября 1937) — русский и советский военно-морской деятель, флагман 1-го ранга (1935), во время Гражданской войны командующий Онежской военной флотилией, начальник Морских сил Каспийского моря, Морских сил Чёрного моря. После окончания войны — начальник Морских сил СССР[1].





Биография

Родился в Либаве в семье обедневшего польского дворянина. Учился в рижском Политехническом институте. В 1910 году окончил экстерном Морской кадетский корпус и 11 сентября был произведен в чин корабельного гардемарина, в 1913 году произведён в офицеры, служил на Балтийском флоте на линейном корабле «Слава» и крейсере «Рюрик».

Участник первой мировой войны 1914—1918 годов на Балтике, участвовал на эсминце «Гром» в Моонзундской операции 1917 года, был контужен. 6 декабря 1914 года произведен в чин лейтенанта. В 1916 году окончил Офицерский штурманский класс с присвоением 1 сентября звания минного офицера 2-го разряда. Затем флагманский минёр Шхерного отряда.

В феврале 1918 года избран начальником Шхерного отряда Балтийского моря.

С ноября 1918 года командовал Онежской военной флотилией, руководил в 1919 году Видлицкой, Лижемской и Повенецкой операциями против белогвардейцев и финских войск.

В 1920 году начальник обороны Кольского залива, начальник Морских сил Каспийского моря, с ноября 1920 года — начальник Морских сил Чёрного моря, а с апреля 1921 года помощник командующего войсками Украины и Крыма по морской части.

С ноября 1921 по апрель 1924 года — командующий Морскими силами Республики, а в апреле — декабре 1924 года начальник Морских сил СССР.

В 1925—1926 годах начальник Морских сил Чёрного моря.

В марте 1937 года назначен начальником морского отдела и старшим руководителем кафедры Военной академии Генштаба РККА.

13 июня 1937 года арестован, в том числе на основании показаний Б. М. Фельдмана. 26 сентября 1937 года ВКВС приговорён к смертной казни. Расстрелян в тот же день на полигоне Коммунарка.

В 1956 году реабилитирован Военным Трибуналом Верховного Суда СССР.

Награды

Напишите отзыв о статье "Панцержанский, Эдуард Самуилович"

Литература

  • Коллектив авторов. [militera.lib.ru/enc/vms/index.html Военно-морской словарь]. — М.: Воениздат, 1990. — 303 с. — ISBN 5-203-00174-X.
  • Коллектив авторов, главный редактор С. С. Хромов. Гражданская война и военная интервенция в СССР. — М.: Советская Энциклопедия, 1983. — 422 с.
  • Близниченко С.С. К 120-летию со дня рождения флагмана 1 ранга (вице-адмирала) Э.С. Панцержанского// Военно-исторический архив. 2007. № 9. С. 3-10.
  • Лазарев С. Е. Судьба Э. С. Панцержанского в контексте трагических событий 1930-х годов // Научная жизнь Кавказа. Издательство Северо-Кавказского научного центра высшей школы Южного Федерального Университета. 2011. № 2. С. 125–129.
  • Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 131—133. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Примечания

  1. Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 2: К — П. — Петрозаводск, 2009. — 464 с. — стр. 343 ISBN 978-5-8430-0125-4 (т. 2)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Панцержанский, Эдуард Самуилович

Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.