Панцерфауст

Панцерфа́уст (нем. Panzerfaust, «Танковый кулак») — немецкий одноразовый гранатомёт времён Второй мировой войны. В связи с появлением проекта Люфтфауст (прототип ПЗРК) на фирме-прародительнице произошло изменение названия с фаустпатрон на панцерфауст.

Образ непобедимости танков по сравнению с пехотой померк с появлением противотанкового реактивного оружия «Панцершрек» и «Офенрор» и окончательно прекратил существование после появления в августе 1943 года противотанковых гранатомётов одноразового использования «Фаустпатрон». Безоткатное оружие, стреляющее реактивной гранатой с кумулятивной боевой частью было разработано конструкторами Лейпцигской компании HASAG — Хуго Шнайдер АГ (Hugo Schneider AG). Руководил работами доктор Генрих Лангвайлер (нем. Heinrich Langweiler). В зависимости от варианта «Фаустпатрона» (калибра боевой части), его кумулятивная граната поражала стальную бронеплиту толщиной от 140 до 200 мм, а граната так и не поступившего на вооружение «Панцерфауста — 150М» пробивала стальную плиту толщиной 280—320 мм.

Разработка и применение

Разработка началась в 1942 году над увеличенными образцами фаустпатрона. В результате был разработан панцерфауст, представляющий собой стальную трубу диаметром 5 см и длиной 1 метр. Сверху располагался прицел и пускатель. Прицеливание осуществлялось совмещением прицела и верхней кромки боевой части. Внутри трубы помещался заряд дымного охотничьего пороха в картонном картузе. В первых версиях Панцерфауста пороховой картуз закладывал в трубу солдат перед выстрелом. Так же он снаряжал мину поставляемым отдельно взрывателем. Впереди располагалась боевая часть диаметром 15 см, массой до 3 кг и содержащая 0,8 кг взрывчатого вещества. Взрывчатое вещество представляло собой гетерогенный «сплав» порошка гексогена в тротиле. Получить настоящий сплав этих веществ невозможно — нагретый до точки плавления гексогена тротил детонирует, поэтому в расплав тротила добавляли порошок гексогена и размешав, охлаждали. Стабильность траектории полета мины обеспечивалась гибким стабилизатором из четырех перьев пружинистой стали. Перед выстрелом перья стабилизатора помещались в пусковую трубу намотанными на выточенный из дерева стержень хвостовика мины. При выстреле за счет упругости перья стабилизатора разворачивались, и обеспечивали снаряду более или менее устойчивый полет. На первый взгляд незамысловатая конструкция отличалась завидной функциональностью: продолговатый носовой обтекатель не только придавал мине аэродинамическую форму, при ударе о броню он, сминаясь, исключал рикошет, давал время сработать инерционному взрывателю. Взрыв снаряда «не в фокусе» вызывал появление на броне пологой выемки — «ведьмин засос» на фронтовом языке. На трубе наносилась красная надпись на немецком: «Achtung! Feuerstrahl!» («Осторожно! Реактивная струя!»), предупреждающая солдат не стоять позади стреляющего. Действие реактивной струи на человека до 3 метров позади заднего среза пусковой трубы было смертельным. По инструкции позади стреляющего должно быть 10 метров свободного пространства. Как и фаустпатрон, панцерфауст был одноразовым. Граната пробивала стальную бронеплиту толщиной до 200 мм.

В городских условиях ведения боя небольшая дистанция позволила использовать оружие с высокой (хотя впоследствии и сильно преувеличенной) эффективностью, что было особенно заметно в битве за Берлин. Простота оружия позволяла создавать его в условиях осажденного города и немедленно передавать его обороняющимся с низкой квалификацией.

Множество панцерфаустов было поставлено в Финляндию в качестве противотанкового оружия против советских танков Т-34 и ИС-2.

Образцы трофейных «фаустпатронов» (так солдаты союзнических войск ошибочно называли и панцерфаусты и фаустпатроны) использовались Советской армией, а также промышленностью СССР при разработке первого отечественного гранатомета РПГ-2.

Варианты

Вариант	Масса оружия, кг	Масса метательного заряда, г	Калибр головной части, мм	Максимальная скорость гранаты, м/с	Эффективная дальность стрельбы, м	Бронепробиваемость, мм
Фаустпатрон 30	2,7-3,2	70	100	28	30	140
Панцерфауст 30	6,9	95-100	149	30	30	200
Панцерфауст 60	8,5	120—134	149	45	60	200
Панцерфауст 100	9,4	190—200	149	60	100	200
Панцерфауст 150	6,5	100	106	85	150	280—320

Панцерфауст 30

Самым первым вариантом оружия стал «Панцерфауст 30», опытная партия которых была выпущена в августе 1943 г. Индекс 30 в обозначении оружия относится к номинальной эффективной дальности стрельбы в метрах. Масса полностью собранного оружия составляла 5,1 кг. По некоторым данным первое применение на Восточном фронте можно отнести к ноябрю 1943 г.

Панцерфауст 60

Это наиболее распространенная модификация, производство которой началось в августе 1944 года. Дистанция стрельбы увеличена до 60 метров, для чего диаметр пусковой трубы увеличен с 44 до 50 мм, а масса метательного заряда увеличена до 134 г. Также был улучшен стреляющий механизм. Масса оружия увеличилась до 6,1 кг.

Панцерфауст 100

Это последняя модификация оружия, поступившая в войска с ноября 1944 года. Номинальная дальность стрельбы увеличена до 150 метров. Диаметр трубы был снова увеличен до 60 мм. На прицеле нанесены отверстия с люминесцентными отметками на 30, 60, 80 и 150 метров.

Панцерфауст 150 и 250

«Панцерфауст 150» был выпущен ограниченной серией в самом конце войны. Изменения затронули головную часть, а заряд был разделен на две части, что увеличило скорость гранаты до 85 м/с и пробивную способность. Пусковую трубу можно было использовать повторно до десяти раз.

«Панцерфауст 250» планировался к выпуску в сентябре 1945 года, но разработка не была завершена.

Также было сделано много модификаций панцерфауста.

С противопехотной ракетой

Один из проектов позволял использовать его как противопехотное оружие: в комплект входила небольшая ракета, Kleinrakete zur Infanteriebekampfung («небольшая ракета для поражения пехоты»), длина боевой части 245 мм, диаметр 76 мм. Было изготовлено несколько образцов этой конструкции, испытания которой показали, что дальность действия была такой же как и у винтовочных гранат.

С увеличенным осколочным эффектом

В конце 1944 в «панцерфаусте 150» использовался боеприпас со «шрапнельными кольцами» (Splitterringe), имеющими насечки, как у ручных гранат, для увеличения осколочного эффекта. Такая граната одновременно поражала и танк, и пехоту противника, часто располагающуюся на броне.

«Шрапнельный кулак»

Другая разработка была Schrappnellfaust («шрапнельный кулак»), в отличие от панцерфауста был перезаряжаемым, также предназначенный для поражения пехоты. «Шрапнельный кулак» весил 8 кг и имел максимальную дальность действия 400 метров.

«Улучшенный броневой кулак»

В январе 1945 года для панцерфауста была разработана новая боевая часть под названием Verbesserte Panzerfaust («улучшенный броневой кулак»). У этой модификации диаметр трубы был 160 мм с изменяемым расстоянием детонации. Данные об использовании этого варианта вермахтом отсутствуют.

С упрощённым в изготовлении зарядом

В феврале 1945 был разработан кумулятивный заряд из взрывчатки, получившей название «nipolite». Было существенно упрощено изготовление такого заряда, потому что для него не требовался металлический корпус, можно было вытачивать боеголовку прямо на токарном станке. Производство этой модификации панцерфауста не было начато из-за окончания войны.

Во время холодной войны в бундесвере использовался принципиально новый реактивный гранатомёт под названием Панцерфауст 3.

Интересные факты

• Из воспоминаний Н. Д. Яковлева, в 1940-е годы начальника Главного артиллерийского управления НКО КА, маршала артиллерии: Не могу не отметить такого прискорбного факта, что наши войска были довольно плохо обеспечены таким, например, оружием, каким являлся у немцев фаустпатрон. А ведь он прекрасно зарекомендовал себя в противотанковой борьбе. <…> В ГАУ не нашлось активных сторонников таких средств борьбы, как фаустпатрон. Считалось, что коль скоро в войсках из-за малой дальности не пользуется популярностью даже 50-мм миномет, то зачем, дескать, создавать наряду с ПТР еще какое-то средство ближнего боя. К тому же, мол, есть и противотанковые гранаты.

Здесь «фаустпатрон» по сложившейся в 1940-е годы традиции в КА — совокупное обозначение немецких противотанковых гранатометов с кумулятивной боевой частью.

См. также

• Список гранатомётов
• Противокумулятивный экран
• Базука

Ссылки

• [web.archive.org/web/19991006225136/www.geocities.com/Augusta/8172/panzerfaust2.htm Panzerfaust](недоступная ссылка — история, копия)
• [www.otvaga.ucoz.ru/publ/25-1-0-110 Сайт «ОТВАГА». вооружение пехоты второй мировой]

Отрывок, характеризующий Панцерфауст

– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.