Панчулидзев, Семён Давыдович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Семён Давыдович Панчулидзев 2-й

Портрет С.Д.Панчулидзева 2-го
мастерской[1] Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения

1767(1767)

Дата смерти

17 декабря 1817(1817-12-17)

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

Кавалерия

Годы службы

1785 — 1815

Звание

генерал-майор

Командовал

Павлоград. гусар. п-к (1803-06)

Сражения/войны

Русско-турецкая война (1787—1791)
Война второй коалиции
Война третьей коалиции
Война четвёртой коалиции
Отечественная война 1812 года
Война шестой коалиции

Награды и премии

ордена Св.Анны 1-й ст. с алмазами, Владимира 2-й ст., Георгия 3-го кл.; прусский Красного Орла; крест за Очаков, золотая шпага «за храбрость» с алмазами

В отставке

с 1 июня 1815 года

Семён Давыдович Панчулидзев 2-й (1767-1817) — российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-майор Русской императорской армии.



Биография

Семён Панчулидзев родился в 1767 году в дворянской семье.

В четырёхлетнем возрасте был записан на военную службу кадетом в Сухопутный шляхетский кадетский корпус и 14 февраля 1785 года Панчулидзев был выпущен в звании поручика в Черниговский 29-й пехотный полк.

В ходе Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. Панчулидзев штурмовал Анапу; принимал участие в польских событиях 1794 года; в составе войск генерала А. М. Римского-Корсакова, сражался в Швейцарском походе Александра Суворова.

29 ноября 1799 года Панчулидзев был произведён в чин полковника[2].

9 января 1803 года ему было доверено командование Павлоградским 2-м лейб-гусарским полком.

В ходе Войны третьей коалиции, за отличия в бою при Холлабрунне и баталии при Аустерлице Панчулидзев 12 января 1806 года был удостоен Ордена святого Георгия 4-го класса № 658

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск, где 24 октября при м. Этингене, командуя эскадроном Павлоградского гусарского полка, несколько раз опрокидывал неприятеля и всякое его покушение на наш левый фланг отвращал всегда мужественно, ноября 4 при Шенграбене с баталионом гусар при отступе закрывал пехоту и благоразумными распоряжениями, презирая опасность и сильного неприятеля, покушение его опрокидывал смело, 8 при Рауснице подкреплял сражающихся своею неустрашимостию и 16 следуя гораздо левее по высотам с третьею колонною наблюдал с особливым вниманием, дабы неприятель не мог ударить во фланг или зайти в тыл.

За отвагу выказанную в бою при Голымине был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость».

23 июля 1806 года Панчулидзев занял должность шефа Ингерманландского драгунского полка.

Сражался с наполеоновской армией во время Войны четвёртой коалиции и 12 декабря 1807 года получил погоны генерал-майора.

Перед началом Отечественной войны 1812 года как старший по выслуге[3] генерал-майор принял общее командование 2-й бригадой 2-го резервного кавалерийского корпуса барона Корфа в составе Ингерманландского и Каргопольского драгунских — и Польского уланского полков.

После вторжения французской армии в Россию Панчулидзев принял участие в ряде ключевых сражений Отечественной войны 1812 года: в под Островно, Смоленском, при Бородине, Тарутином, Вереей и Малоярославцем. Бригада Панчулидзева последней вышла из оставленной Наполеону Москвы.[4] 3 июня 1813 года был отмечен Орденом Святого Георгия 3-го класса № 296

В награду за отличную храбрость и мужество, оказанные в сражении против французских войск 4-6 ноября 1812 года под Красным.

После изгнания Наполеона из пределов Империи принял участие в войне шестой коалиции, в ходе которой участвовал в битве при Бауцене, бою у Кацбаха, баталии при Дрездене, сражении при Бриенн-ле-Шато, стычке при Ла-Ротьере, противостоянии при Монмирайле, бою при Краоне, битве близ Лаоне и сражении при Фер-Шампенуазе.

1 июня 1815 года был отправлен в почётную отставку по состоянию здоровья.

Семён Давыдович Панчулидзев 2-й умер 17 декабря 1817 года и был похоронен в Спасо-Андрониковом монастыре города Москвы.

Напишите отзыв о статье "Панчулидзев, Семён Давыдович"

Примечания

  1. Государственный Эрмитаж. Западноевропейская живопись. Каталог / под ред. В. Ф. Левинсона-Лессинга; ред. А. Е. Кроль, К. М. Семенова. — 2-е издание, переработанное и дополненное. — Л.: Искусство, 1981. — Т. 2. — С. 259, кат.№ 7916. — 360 с.
  2. [www.brdn.ru/person/389.html Панчулидзев Семён Давыдович]
  3. в бригаде; Иван Поль был назначен командиром Новороссийских драгун только 13 сентября 1807 года, а шефом Каргопольского драгунского полка с присвоением ему звания генерал-майора — в 1808 году, после отставки по ранению Фёдора Меллер-Закомельского 2-го; Польский уланский с 30 июня 1811 года находился под командованием полковника Гурьева.
  4. Михайловский-Данилевский А. М. Отечественная война 1812 года. Ч. 2.

Ссылки

  • [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_p09.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 508-509.

Отрывок, характеризующий Панчулидзев, Семён Давыдович


Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.