Паньоль, Марсель

Марсель Паньоль
фр. Marcel Pagnol
Род деятельности:	драматург, кинорежиссёр, прозаик, эссеист
Дата рождения:	28 февраля 1895(1895-02-28)
Место рождения:	Обань, Буш-дю-Рон, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Дата смерти:	18 апреля 1974(1974-04-18) (79 лет)
Место смерти:	Париж, Франция
Награды и премии:	Большая золотая медаль SEP (1961)

Марсель Паньоль (фр. Marcel Pagnol, 28 февраля 1895 года — 18 апреля 1974 года) — известный французский драматург и кинорежиссёр, первый деятель кинематографа, ставший членом Французской академии (1946).

Биография

Родился в 1895 году в городе Обань в 20 км к востоку от Марселя в семье школьного учителя Жозефа Паньоля и швеи Огюстины (урождённой Лансо). Позже, с двумя младшими братьями и сестрой вся семья перебралась в Марсель. В 1910 году умирает его мать, и в 1912 году отец снова женится. На следующий год Марсель поступает в университет Экс-ан-Прованса и начинает литературную деятельность, но уже через год его призывают на фронт Первой мировой, однако в январе 1915 года признаётся непригодным к военной службе.

В 1916 году Марсель Паньоль женится против воли отца и уезжает в Париж, где до 1927 года работает преподавателем английского языка. Во французской столице он познакомится с молодыми писателями, а совместно с Полем Нивуа в 1924 году напишет пьесу «Торговцы славой». Успех же к нему пришёл только после пьесы «Топаз» созданной в 1928 году.

В 1930-е годы он, создав кинокомпанию, снимает трилогию о марсельских рабочих («Мариус» (1931), «Фанни» (1932) и «Сезар» (1936)), основанных на собственных пьесах, а также выпускает две версии «Топаза». В 1938 году выходит фильм «Жена булочника», имевший определённый успех. В 1940 году заметным событием становится фильм «Дочь землекопа», а в 1946 — «Наис». В 1948 году он снял цветной фильм «Прекрасная мельничиха», в 1951 году — третья версия «Топаза». Последняя работа Паньоля в кино — «Письма с моей мельницы» по рассказам Альфонса Доде (1954). В 1955 году он возглавлял, а в 1957 и 1966 годах был членом жюри Каннского кинофестиваля.. В 1946 году женился вторым браком на актрисе Жаклин Бувье (1920—2016), которую снял в шести своих фильмах.

Марсель Паньоль написал несколько эссе, а также автобиографический роман «Воспоминания детства» (фрагментарно опубликован на русском языке под названием «Детство Марселя»), состоящий из 4-х частей: «Слава моего отца», «Замок моей матери», «Пора тайн» и «Пора любви». Первые две части были начаты в 1955-м и опубликованы в 1957 году, третья часть — в 1960 году. Четвёртая, незаконченная часть, опубликована уже после смерти автора, в 1977 году. Роман посвящён детским годам Паньоля (примерно 1903—1910 гг.), проведённым в Марселе и за городом, на вилле «Новая усадьба». В 1990 году «Слава моего отца» и «Замок моей матери» были экранизированы режиссёром Ивом Робером.

Умер драматург и режиссёр в Париже 18 апреля 1974 года.

Литература

• Bowles B. Marcel Pagnol : [англ.]. — Manchester University Press, 2012. — 280 p. — ISBN 978-0-7190-7381-6.</span>

Ссылки

• [www.marcel-pagnol.com/ Сайт о М. Паньоле] (фр.)

Отрывок, характеризующий Паньоль, Марсель

Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.