Пападиамандис, Александрос

Александрос Пападиамандис
греч. Ἀλέξανδρος Παπαδιαμάντης
Александрос Пападиамандис, фото писателя Павлоса Нирванаса
Дата рождения:	4 марта 1851(1851-03-04)
Место рождения:	Скиатос
Дата смерти:	3 января 1911(1911-01-03) (59 лет)
Место смерти:	Афины
Род деятельности:	писатель, прозаик
Годы творчества:	с 1869 года

Алекса́ндрос Пападиама́ндис (также Пападиама́нтис; греч. Ἀλέξανδρος Παπαδιαμάντης, 4 марта 1851, Скиатос — 3 января 1911, Афины) — греческий писатель, прозаик, одна из наиболее значительных фигур в новогреческой литературе конца XIX — начала XX веков.

Биография

Александрос Пападиамандис родился на острове Скиатос, в западной части Эгейского моря. Образ острова будет занимать главное место в его литературных работах. Его отец был священником. Происходил из обедневшей аристократической семьи.

Переехал в Афины, чтобы завершить среднюю школу. Позже поступил на факультет философии Афинского университета, но так и не завершил своё обучение. Зарабатывал на жизнь журналистской работой, написанием беллетристики, коротких историй и нескольких романов, вышедших в серии.

Он никогда не был женат, вел уединенную жизнь, был известен как отшельник — космокалогерос (мирской монах). Жил в нищете. В конце жизни вернулся на родной остров, где умер от пневмонии .

Творчество

В литературу Александрос Пападиамандис пришел в 1869 году с романом «Переселенка», напечатанным в константинопольской газете «Неологос». В 1873 году в журнале «Ми Ханесом» напечатана его книга «Продавцы нации». Сюжеты его произведений — мелкие события из жизни обывателей, его герои — лавочники, рыбаки, крестьяне, священники, ремесленники и т. д. События и конфликты в жизни своих героев Александрос Пападиамандис расценивает с точки зрения собственной морали. Он воспевает «честную жизнь и честный труд» своих героев, противопоставляя им «лентяев и бездельников». Чрезвычайно ярко и образно Пападиамандис рисует также картины природы своей родины, которые занимают большое место в его творчестве.

Особое значение Пападиамандиса в новогреческой литературе заключается в том, что он явился первым реалистическим бытописателем в эпоху господства романтизма. Господствующему тогда в Греции «разбойничьему» роману он противопоставил бытовое, реалистическое повествование. Пападиамандис по праву считается отцом новогреческого романа.

Его романы изданы в 11 томах. Лучшие из них — «Убийца», «Розовые берега», «Больная холерой». Большинство из них переведены на иностранные языки.

Основные работы

Романы и новеллы

• Η Μετανάστις (1880)
• Οι έμποροι των εθνών (1883)
• Η γυφτοπούλα (1884)
• Χρήστος Μηλιόνης
• Η φόνισσα

Рассказы

• Αγάπη στον γκρεμό
• Άγια και πεθαμένα (1896)
• Αλιβάνιστος
• Άνθος του γιαλού
• Απόλαυσις στη γειτονιά
• Αψαλτος
• Γουτού γουπατού
• Δαιμόνια στο ρέμα
• Εξοχική Λαμπρή
• Ερως — Ήρως (1896)
• Ζάνος Χαρίσης
• Η αποσώστρα (γραμμένο στη δημοτική)
• Η βλαχοπούλα (1893)
• Η στρίγγλα μάννα
• Η μαυρομαντηλού (1891)
• Η νοσταλγός
• Η παιδική πασχαλιά
• Η σταχτομαζώχτρα
• Η τύχη απ' την Αμέρικα (1901)
• Η Φαρμακολύτρια
• Η χολεριασμένη
• Θαλασσινά ειδύλλια
• Μια ψυχή
• Ναυαγίων ναυάγια
• Ο Αμερικάνος (1891)
• Ο βαρδιάνος στα Σπόρκα
• Ο Γαγάτος καί τ' άλογο
• Ο γείτονας με το λαγούτο
• Ο έρωτας στα χιόνια
• Ο καλούμπας
• Ο σημαδιακός
• Ο νεκρός ταξιδιώτης
• Ο ξεπεσμένος δερβίσης
• Ο πανδρολόγος (1902)
• Ο Πανταρώτας
• Ο φτωχός άγιος
• Ο Χριστός Ανέστη του Γιάννη
• Ολόγυρα στη λίμνη (1892)
• Όνειρο στο κύμα (1900)
• Οι μάγισσες (1900)
• Οι Χαλασοχώρηδες
• Στο Χριστό, στο Κάστρο (1892)
• Το μοιρολόγι της φώκιας (1908)
• Τ' αγνάντεμα (1899)
• Τ' αστεράκι (1908)
• Τ' μπούφ' του πλι
• Τα δυο κούτσουρα
• Τα δυό τέρατα (1909)
• Τα κρούσματα
• Τα Χριστούγεννα του τεμπέλη
• Της Κοκκώνας το σπίτι
• Το ενιαύσιον θύμα (1899)
• Το Πάσχα ρωμέϊκο
• Το πνίξιμο του παιδιού
• Το χριστόψωμο (1887)
• Τρελλή βραδυά (1901)
• Φτωχός άγιος (1891)
• Υπηρέτρα (1888)
• Υπο την βασιλικήν δρύν (1901)
• Ω! τα βασανάκια

Стихи

• Στην Παναγίτσα στο Πυργί
• Προς την μητέρα μου (1880)
• Δέησις (1881)
• Εκπτωτος ψυχή (1881)
• Η κοιμισμένη βασιλοπούλα (1891)
• Το ωραίον φάσμα (1895)
• Εις τους αδελφούς Γιαννάκην και Κώστα Γ. Ραφτάκη (1902)
• Νύχτα βασάνου (1903)
• Επωδή παπά στη χολέρα (1879)
• Επωδή γιατρού στη χολέρα (1879)
• Το τραγούδι της Κατίνας (1892)
• Εις ιππεύουσαν Παναγυριώτισσαν (1907)
• Ερωτες στα κοπριά (1907)

Ссылки

• [feb-web.ru/FEB/LITENC/ENCYCLOP/le8/le8-4381.htm?cmd=2&istext=1 Литературная энциклопедия]
• [www.greek-islands.us/greek-people/papadiamantis/ Alexandros Papadiamantis — greek-islands] (англ.)
• [www.skiathos.gr/index.php?option=com_content&view=article&id=121&Itemid=140&lang=en Alexandros Papadiamantis — Skiathos] (англ.)
• [www.skopelos.net/sporades/papadiamantis.htm The house of Papadiamantis] (англ.)
• [deniseharveypublisher.gr/people/alexandros-papadiamandis Biography of Papadiamantis at Denise Harvey & Co.] (англ.)

Произведения Пападиамантиса

• [www.music-bazaar.com/main.php?page=album&id=5349&lfs=ru Стихи Пападиамандиса, положенные на музыку]

Отрывок, характеризующий Пападиамандис, Александрос

Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.