Паперный, Зиновий Самойлович

Зиновий Самойлович Паперный
Дата рождения:	5 апреля 1919(1919-04-05)
Место рождения:	Глуск, Минская губерния, Литовско-Белорусская советская социалистическая республика
Дата смерти:	22 августа 1996(1996-08-22) (77 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	литературовед, прозаик, литературный критик, литературовед
Язык произведений:	русский

Зино́вий Само́йлович Папе́рный; 5 апреля 1919, Глуск, Минская губерния — 22 августа 1996, Москва) — советский и российский литературный критик, литературовед, писатель. Также известен как литературный пародист.

Семья

Родился в еврейской семье учителей Самуила (Шмилика) Лазаревича Паперного и Иты Израилевны Майзиль.

Сын — Владимир Паперный (р. 1944), российский и американский культуролог, дизайнер, историк архитектуры, архитектурный критик, колумнист, писатель.

Дочь — Татьяна Паперная (1952—1978).

Сын — Борис Паперный (р. 1978)

Племянница — Ирина Борисовна Паперная (р. 1941), российский арт-менеджер, предприниматель. Владелица московского клуба «Китайский лётчик Джао Да».

Внучатый племянник (сын Ирины Паперной) — Алексей Михайлович Паперный (р. 1963), российский поэт, музыкант.

Биография

Окончил МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского (1941). Доктор филологических наук (1964), профессор. Член Союза писателей СССР (1954).

Автор статей о Борисе Пастернаке в Краткой литературной энциклопедии (1968) и Большой Советской энциклопедии (1975).
Подготовил сборник «Пролетарские поэты первых лет советской эпохи» для Большой серии «Библиотеки поэта» (1959).

Похоронен в Москве, на Востряковском кладбище.

Основные работы

Критика и литературоведение

• О мастерстве Маяковского. М., 1953, 2-е дополн. изд. — 1957
• А. П. Чехов: Очерк творчества. М., 1954, 2-е дополн. изд. — 1960
• О художественном образе. М., 1961 (Популярная библиотечка по эстетике)
• Поэтический образ у Маяковского. М.: Изд-во АН СССР, 1961
• Самое трудное: Статьи, рецензии, фельетоны. М., 1963
• 17 1/2 фельетонов. М.: Искусство, 1966
• Человек, похожий на самого себя: о М. Светлове. М.: Советский писатель, 1967
• Записные книжки Чехова. М.: Советский писатель, 1976
• «Чайка» А. П. Чехова. М., 1980 (Массовая историко-литературная библиотека)
• Вопреки всем правилам: Пьесы и водевили Чехова. М.: Искусство, 1982
• Единое слово: Статьи и воспоминания. М.: Советский писатель, 1983
• Стрелка искусства. М., 1986
• Музыка играет так весело… М., 1990

Сценарии к фильмам

• 1966 — Последний жулик
• 1969 — Похищение

Пародии

Самая известная его пародия — «Чего же он кочет?» — на роман Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?», посвящённый борьбе с тлетворным влиянием буржуазной пропаганды. Она не была опубликована в официальной прессе, но «ходила» по Москве, напечатанная на машинке (в «самиздате»). Пародия послужила причиной исключения Паперного из КПСС в 1970 году (в конце 80-х годов восстановлен).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Постановки

В 1967 году в Рижском ТЮЗе был поставлен одноимённый спектакль по пьесе «Человек, похожий на самого себя».

Факты

Зиновий Паперный — автор крылатого выражения «Да здравствует всё то, благодаря чему мы, несмотря ни на что».

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/p/papernyj Паперный, Зиновий Самойлович] в «Журнальном зале»
• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-5871.htm Паперный, Зиновий Самойлович] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
• [www.slovopedia.com/2/207/250555.html З. С. Паперный в Большом энциклопедическом словаре]
• [antology.igrunov.ru/authors/paperny/ Антология самиздата]
• [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/43499/bio/ Кино-Театр.ру]

Отрывок, характеризующий Паперный, Зиновий Самойлович

Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]