Папино, Луи-Жозеф
| Луи-Жозеф Папино | |
| фр. Louis-Joseph Papineau | |
 Луи-Жозеф Папино (ок. 1852) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
25 сентября 1871 (84 года) |
| Место смерти: | |
| Партия: | |
Луи-Жозеф Папино (фр. Louis-Joseph Papineau; 7 октября 1786, Монреаль — 25 сентября 1871, Монтебелло) — канадский политик, адвокат.
После учёбы Папино начал заниматься адвокатской практикой, но впоследствии, как и его отец, перешел в политику. На выборах 1808 года он вступил в парламент провинции Нижняя Канада. В 1815 году Папино стал главой Канадской партии — движения франко-канадских патриотов, сторонников реформ, стоявших в оппозиции к английским властям.
Луи-Жозеф Папино участвовал в составлении 92 резолюций, утверждённых парламентом 21 февраля 1834 года. Этот манифест, отправленный в Лондон, представлял собой политические требования канадцев и протест против монархической власти, несправедливой по отношению к франко-канадцам. Папино и его партия потребовали ответственного избираемого правления, которое контролировало бы доходы и принимало законы Нижней Канады.
После опубликования в марте 1837 года 10 резолюций Расселла, которые представляли негативный ответ на требования франко-канадцев, Папино возглавил движение сопротивления и участвовал в народных собраниях. Также он руководил комитетом, организовывающим бойкот английской продукции. Осенью 1837 года, когда недовольство населения переросло в вооруженный конфликт (Восстание Патриотов), Папино вместе с Эдмундом О’Каллиганом создал Совет патриотов.
16 ноября 1837 года английское правительство подписало арест и назначило награду за его поимку, Папино покинул Монреаль и тайно уехал в США. С 1839 по 1845 годы он жил во Франции.
Папино вернулся в Канаду в 1848 году и ещё длительное время занимался политикой. Принимал участие в создании Красной партии. Луи-Жозеф Папино скончался в своем поместье в Монтебелло (Квебек) 25 сентября 1871 года.
Внуком Папино был не менее известный канадский политик и журналист Анри Бурасса.
Его именем названа станция Монреальского метро.
Напишите отзыв о статье "Папино, Луи-Жозеф"
Ссылки
- [www.biographi.ca/fr/ShowBio.asp?BioId=39325 Биография] (фр.)
- [www.assnat.qc.ca/fra/membres/notices/o-p/PAPILJ.htm Луи-Жозеф Папино (Национальная Ассамблея)] (фр.)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Папино, Луи-Жозеф
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
