Папоян, Рубен Арташесович
| Рубен Арташесович Папоян | |||||
| Дата рождения | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Дата смерти |
26 декабря 1996 (75 лет) | ||||
| Принадлежность | |||||
| Сражения/войны | |||||
| Награды и премии |
| ||||
Рубен Арташесович Папоян (04.11.1921 — 26.12.1996) — разведчик-наблюдатель 728-го артиллерийского полка, красноармеец.
Биография
Родился 4 ноября 1921 года в городе Феодосия. Армянин. В 1922 году переехал в город Тбилиси. Член ВКП/КПСС с 1943 года. Образование среднее. Окончил фабрично-заводское училище. Работал слесарем на заводе.
В Красной Армии с апреля 1941 года. Был зачислен курсантом Севастопольского военно-морского училища. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал в составе 80-й особой бригады Черноморского флота. Участвовал в обороне Севастополя, боях под Москвой и в Карелии. Был ранен. К 1944 году воевал в составе 728-го артиллерийского полка 176-й стрелковой дивизии разведчиком.
Разведчик-наблюдатель красноармеец Папоян в марте-апреле 1944 года с группой разведчиков проник в расположение врага в 10 километрах юго-восточнее озера Сегозеро, разведал расположение двух вражеских наблюдательных пунктов, огневых позиций двух артиллерийских и одной миномётной батарей, которые по его целеуказаниям были поражены затем нашей артиллерией.
Приказом по частям 176-й стрелковой дивизии 16 июня 1944 года красноармеец Папаян Рубен Аркадьевич награждён орденом Славы 3-й степени.
В июле 1944 года при прорыве обороны противника на медвежьегорском направлении наши войска вышли на государственную границу с Финляндией и продолжали развивать наступление уже на территории противника. В ходе наступления подразделение, в котором служил Папоян, оторвалось от основных сил и оказалось в окружении. Три дня продолжались атаки противника. 31 июля северо-западнее посёлка Поросозеро Папоян уничтожил расчёт финского пулемёта и первым ворвался в траншею противника, из автомата сразил нескольких солдат противника. В ходе боя был тяжело ранен в ключицу, в грудь и в горло. Когда подразделение вырвалось из окружения, его нашли среди мёртвых. Два месяца лечился в госпитале в Петрозаводске, откуда самовольно убыл в свою часть.
Приказом по войскам 43-й армии от 25 августа 1944 года красноармеец Папаян Рубен Аркадьевич награждён орденом Славы 2-й степени.
25—27 января 1945 года Папоян в составе того же полка и дивизии юго-западнее города Ангербург выявил три вражеских дота, которые затем были подавлены артиллерийским огнём. Отражая контратаку противника, Папоян с бойцами выкатил орудие на открытую позицию, прямой наводкой уничтожил большое количество солдат, чем способствовал выполнению боевой задачи.
16 февраля 1945 года Папоян в составе того же полка и дивизии во главе штурмовой группы в двух километрах северо-восточнее населённого пункта Цинтен первым ворвался в здание и выбил оттуда засевших там автоматчиков, нанеся противнику большой урон.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за мужество, отвагу и героизм, , красноармеец Папаян Рубен Аркадьевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.
Награду ему вручили через двадцать лет после Победы. Войну закончил в Чехословакии.
В 1945 году демобилизован. Вернулся в город Тбилиси. В 1950 году переехал в город Ереван. Работал аппаратчиком на алюминиевом заводе. С 1991 года жил в городе Севастополь, где обосновался сын. Скончался 26 декабря 1996 года. Похоронен на Аллее Героев кладбища «Кальфа» города Севастополь.
Награждён орденом Отечественной войны 1-й степени, орденом Славы 3-х степеней, медалями.
Напишите отзыв о статье "Папоян, Рубен Арташесович"
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10518 Рубен Арташесович Папоян]. Сайт «Герои Страны». Проверено 23 августа 2014.
Литература
- Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
Отрывок, характеризующий Папоян, Рубен Арташесович
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
