Паразит-одиночка
«Паразит-одиночка»[к. 1] (яп. パラサイトシングル парасайто сингуру, от англ. parasite single) — форма социального паразитизма; японское выражение, использующееся в отношении неженатых молодых людей старше 20—30 лет, живущих с родителями и наслаждающихся беззаботной и комфортной жизнью за их счёт[2]. Согласно исследованиям профессора Масахиро Ямады, 60 % холостых японских мужчин и 80 % женщин живут в доме с родителями[3]. По данным на 2002 год, «парасайто сингуру» в стране около 10 млн человек[4].
«Парасайто сингуру» часто винят во многих экономических и социальных проблемах страны, начиная от снижения рождаемости и старения населения и заканчивая ростом преступности и снижением темпов развития производства. «Паразиты-одиночки», как отмечают японские социологи, не задумываясь бросают работу при возникновении малейших трудностей и проблем и даже тогда, когда работа мешает им проводить время в своё удовольствие, что наносит ущерб экономике страны; они не несут расходов на жилье, не приобретают мебель и домашнюю утварь[5]. Деньги они тратят на свои хобби, развлечения и предметы роскоши[5].
Отчасти данный феномен объясняется тем, что это молодое поколение родилось в экономически благоприятный период, когда процент безработных был очень низким (на уровне 2 %), а предложения работодателей превышали спрос. Стабильность в стране обеспечивалась принятой в 1950-х годах системой трудовых отношений, основанной на пожизненном найме, постепенном повышении зарплаты в соответствии с выслугой лет в компании и пофирменной структуре профсоюзов[6].
Этимология
Выражение «парасайто сингуру» впервые было использовано Масахиро Ямадой в книге-бестселлере «Эпоха паразитов-одиночек» (яп. パラサイトシングルの時代 парасайто сингуру но дзидай), опубликованной в октябре 1999 года. Фраза быстро начала использоваться в СМИ и в настоящее время известна в Японии повсеместно. Профессор Ямада впоследствии придумал сходный термин «паразитирующая пара» для супружеских пар, живущих с родителями одного из партнеров.
Подобное явление встречаются не только в японском обществе, но и в других странах мира: в Италии, где тридцатилетних холостяков, полагающихся на матерей, называют bamboccioni («взрослое дитя»), в Германии, Бразилии. В СССР в период относительного экономического благополучия (эпоха Хрущёва-раннебрежневская) их приравнивали к тунеядцам, критиковали и высмеивали в СМИ.
См. также
Напишите отзыв о статье "Паразит-одиночка"
Комментарии
Примечания
- ↑ Тихоцкая И. С. Изменения в жизненном цикле японцев и место молодёжи в современном обществе // Выпуск XXXII. История и культура традиционной Японии 3 / Под ред. Смирнова И. С., отв. ред Мещеряков А. Н.. — Москва: Наталис, 2010. — С. 462. — 480 с. — (Orientalia et classica. Труды Института восточных культур и античности). — 300 экз. — ISBN 978-5-0862-0330-5.
- ↑ [ng.by/ru/issues?art_id=51496 Брак в одиночку]. Проверено 14 марта 2011. [www.webcitation.org/69NEF5wKY Архивировано из первоисточника 23 июля 2012].
- ↑ [www.independent.co.uk/news/world/asia/japanese-parents-marry-off-parasite-single-offspring-907229.html Japanese parents marry off parasite single offspring] (англ.). The Independent (24 августа 2008 года). Проверено 14 марта 2011. [www.webcitation.org/69NEH5P9o Архивировано из первоисточника 23 июля 2012].
- ↑ Тихоцкая И. [dlib.eastview.com/browse/doc/4131977 ЯПОНИЯ. Жизненный цикл меняется] // Азия и Африка сегодня. — М., 2002. — Вып. 4. — С. 15-19.
- ↑ 1 2 Железняк, Оксана. [www.ng.ru/style/2004-11-29/16_japan.html Парасайто сингуру. Почему японская молодежь не спешит расставаться с родительским домом]. Независимая газета (29 ноября 2004 года). Проверено 14 марта 2011. [www.webcitation.org/69NEIRlLN Архивировано из первоисточника 23 июля 2012].
- ↑ Тебин Н. Молодёжь Японии: без амбиций и цели в жизни // Азия и Африка сегодня. — М., 2008. — Вып. 2. — С. 10-14. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0321-5075&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0321-5075].
Отрывок, характеризующий Паразит-одиночка
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
