Параллельное кино

Паралле́льное кино — андерграундное направление в советском кинематографе, зародившееся в 1970-х и 80-х годах и сформировавшееся вопреки канонам как официального искусства, так и авторского кино.

Основными составляющими стилистики были аполитичность, внимание к , немотивированному насилию, смерти, отказ от красивого, «сделанного» изображения, полная независимость от официальных структур.

История появления

Свобода выражения, проявившаяся в работах Эйзенштейна и Дзиги Вертова, перестала существовать с приходом к власти Сталина. С этих пор в советском кинематографе на 60 лет устоялась эпоха пресного, одобренного цензурой советского реализма. Подобный период жанрового застоя советском кинематографе способствовал появлению ультраавангардного и протестного жанра как параллельное кино. От него ответвился жанр некрореализма (один из представителей Евгений Юфит), в подобных фильмах часты мёртвые тела, двигающиеся мертвецы, занимающиеся сексом друг с другом, а потом пожирающие мозги партнёра. Подобные этюды метафорически обличали реалии Советского Союза.

В 1987 году вышел первый номер журнала «Cine Fantom», единственным автором которого являлся Игорь Алейников. Изначально планировалось выпустить его двумя годами ранее, но работу удалось завершить лишь в конце 1986 года. Первые пять номеров журнала были выполнены в смешанной технике и состояли из коллажей, а также печатных текстов, однако начиная с шестого номера в журнале выходили только тексты. Тираж самиздатовского журнала не превышал 30 экземпляров. Журнал был посвящён «параллельному кино» и «новой критике», а в качестве примера был взят известный французский журнал «Cahiers du Cinema». Последний номер журнала выйдет в 1990 году.

В том же 1987 году в Москве был открыт первый фестиваль параллельного кино «Cine Fantom Fest 87». В рамках фестиваля в ДК им. Курчатова и Киноцентре транслируются фильмы Глеба и Игоря Алейниковых, Бориса Юхананова, Петра Поспелова и других режиссёров. Следующий фестиваль проходит через два года в Ленинграде, его организатором становится Сергей Добротворский. В конце 90-х Глебом Алейниковым проводятся ещё два фестиваля, которые, однако, становятся сугубо маргинальными событиями.

В мае 1988 года Александр Сокуров создаёт Киношколу, в которой находящиеся в подполье «параллельщики» получают возможность профессионального роста, занимаясь съёмкой на кинокамеру и видеокамеру, а также монтируя чужой документальный материал. Было набрано семь учеников, из которых через месяц осталось пятеро. Позднее Сокуров посчитает уровень подготовки «параллельщиков» недостаточным и досрочно закроет Киношколу. Тем не менее, Сергей Винокуров — один из учеников — снимет после окончания школы два фильма, а Евгений Юфит успешно продолжит работу в игровом кино.

Первой работой «параллельщиков» становится фильм «Здесь кто-то был», снятый братьями Алейниковыми на киностудии «Мосфильм» и выпущенный в 1989 году. В 1990 году будет закончен фильм Евгения Юфита «Рыцари поднебесья», снятый на «Ленфильме», а также выпущен фильм «Переход товарища Чкалова через Северный полюс» Максима Пежемского. В 1992 году выйдут «Трактористы 2» братьев Алейниковых, после чего сотрудничество московских и питерских «параллельщиков» с государственными киностудиями будет прекращено.

В 1994 году Игорь Алейников погиб в авиакатастрофе вместе с женой.

Литература

• Гук А. А. [elibrary.ru/item.asp?id=23756323 Эстетика видео: коммуникация, типология: Монография. – Ч. 2]. — М.: МГУКИ, 2010. — 128 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-94778-207-3.
• [seance.ru/arxiv/2/ Журнал Сеанс]

Отрывок, характеризующий Параллельное кино

– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.